"Алексей Петрович Нагорный, Гелий Трофимович Рябов. Повесть об уголовном розыске (к-ф. "Рожденные революцией")" - читать интересную книгу автора

тебе отец Серафим.
Коля ухватил Арсения за рукав, и они двинулись. Вокруг ругались,
толкались, кто-то кричал диким голосом: "Ой, порезали!", кто-то вторил:
"Ой, ограбили!" Коля только успевал головой вертеть - все хотелось
услышать, увидеть, рассмотреть: и крышу дебаркадера, набранную из мелких
стекол, и невиданное здание вокзала, и странно одетых баб - в пушистых
меховых воротниках, с черными, глубокими глазницами и длинными волосами, на
которых колыхались огромные шляпы.
На перроне митинговали. Интеллигент в мятой шляпе, ежесекундно
поправляя развевающийся шарф, бросал в толпу злые слова о спекулянтах,
которые вывозят хлеб из России, обрекают народ на голод. Какой-то солдат
заорал: "Даешь!", все подхватили и начали размахивать руками и кричать, и
Коля понял, что толпа выражает оратору свое полное сочувствие. Под
восторженные вопли интеллигент слез с ящика из-под монпасье и уступил место
строгому человеку в кожаной куртке.
- Комиссар... Из Смольного, небось, - услышал Коля. - Этот сейчас
скажет...
- Товарищи! - негромко сказал комиссар. - Мы объявили вне закона
хищников, мародеров, спекулянтов. Они враги народа! Задерживайте хулиганов
и черносотенных агитаторов! Доставляйте их комиссарам Советов! Беспорядков
не будет, товарищи! А тех, кто попытается вызвать на улицах Петрограда
смуту, грабежи, поножовщину или стрельбу, мы сотрем с лица земли! Дело
народа и революции в твердых руках, товарищи!
И снова толпа начала восторженно приветствовать оратора.
- Видишь, как люди не хотят, - вдруг сказал Коля. - Не хотят, чтобы
разбойники были. А ты чего говорил?
"Ах ты, сволочь, - Арсений даже задохнулся от ярости. - Я же тебя,
змеюка, на своих плечах из дерьма вытащил, а ты, пащенок, туда же... Ну,
постой".
- Тюря ты, - сказал Арсений вслух. - Деревня неумытая. Мы таких
говорков сшибали с бугорков, понял? Он кто? Еврей. Жид, другими словами. А
жиды, как известно, Христа распяли. Понял, дурак?
На такой "веский довод" у Коли не нашлось ответа.
"Грамотный, черт, - подумал он. - Голыми руками не возьмешь..."
Они вышли на привокзальную площадь. У тротуара валялась дохлая лошадь,
ветер перегонял через нее обрывки бумаг. Навстречу шла шумная, пьяная
компания. Матросики обнимали барышень в шляпках, краснорожий парень в
гетрах рвал мехи трехрядки:
Эх, буржуи-паразиты,
Вам уже недолго ждать.
Все керенские побиты,
Вас мы будем добивать!

Голос у краснорожего был пронзительный и ввинчивался в уши, как звук
гвоздя, которым царапают стекло.
Матросики окружили генерала с семейством: женой в черном кружевном
платке и сыном-гимназистом. Генерал был в шинели без погон, на околыше
фуражки чернел овал от кокарды.
- Давай, Степа! - крикнул кто-то, и краснорожий пустился вприсядку
вокруг генеральской жены: