"Алексей Петрович Нагорный, Гелий Трофимович Рябов. Повесть об уголовном розыске (к-ф. "Рожденные революцией")" - читать интересную книгу автора

- Кто я, по-твоему?
- Чиновник вы, - почтительно сказал Коля. - И мой благодетель, -
подумав, добавил он.
- Допустим, - кивнул Арсений. - Но ты прав только наполовину. Я был
чиновником. Я был нищим. Я был ничем. Но встретил я однажды иностранца...
Из уркагании. И он объяснил мне, что жить можно иначе. С тех пор я бросил
службу, эта одежда только для виду, и, поверь мне, я преобразился. Раньше я
ел черный хлеб, теперь - белый. Раньше мною помыкали, теперь меня боятся.
- А что надо, чтобы... как вы? - спросил Коля.
Арсений пристально посмотрел на Колю:
- Не перебивай! Слова отца Серафима помнишь? Будешь слушаться меня -
будешь богаче самого царя! У людишек барахла много. Колечки, сережки,
золотишко, камушки. Дал раза прохожему, а что в его карманах - в свой
положил. Только не зевай...
Арсений разгорячился. Маленькие, глубоко посаженные глазки его, словно
два буравчика, сверлили Колю.
- Это... это - разбойничать? - удивился Коля.
Он даже не возмутился. С молоком матери всосал он простую истину:
чужое не тронь. Вор вне людского закона. Вора надо убить. Так было. И так
будет.
- Не понял, - холодно сказал Арсений. - Ты же людям юшку пускал ни за
понюх табаку!
- Так то - в честной стенке! - парировал Коля. - А вы... Отец Серафим
как говорил? "Не укради!" - Коля поднял палец вверх.
Арсений зло прищурился:
- Знал я, что ты бадья с рассолом, но что рассол прокис... Извини,
брат, ошибся я. Считай - пошутил, хотел проверить - честный ты или как. У
меня в квартире - ценности, вдруг украдешь?
- Ни в жизнь! - крикнул Коля. - А вы... правда... пошутили? Не
обманываете?
Арсений улыбался и думал, что поторопился с разговором. А теперь выход
один. Через дна часа, в Петербурге, выйдут они на привокзальную площадь, и
нырнет он, Арсений, в толпу, издали сделает Коле ручкой, мысленно
произнесет "оревуар", и вся недолга. Вот так, недоносок паршивый, тля,
псякость и все такое прочее. Н-да, подсуропил проклятый поп помощничка. Зря
только плату содрал и какую! Ошибка вышла, ошибка.
А Коля пробирался вслед за Арсением в вагон и, переступая через чьи-то
ноги и тела, смотрел в спину благодетеля и думал, что благодетель человек
чрезмерно для него, Коли, сложный, возвышенный, поумнее и похитрее самого
батюшки, отца Серафима, и надо держать с ним ухо востро.
Но о том, что судьба его уже решена, Коля, конечно же, не догадывался.
Поезд пришел на Варшавский вокзал, как и полагалось, утром, но не
потому, что точно соблюдал расписание, а потому, что ровно на сутки
опоздал.
Утро выдалось пасмурное. Над стеклянной крышей дебаркадера висело
низкое, слякотное небо, обычное небо осеннего Петербурга.
Давя друг друга, хлынули пассажиры, полетели через головы чемоданы,
баулы, корзины, мешки.
- Держись за меня, - приказал Арсений и осклабился. - Я тебя на
площадь выведу. А там - плыви, отрок, в море житейское, как и заповедал