"Евдокия Нагродская. Гнев Диониса [love]" - читать интересную книгу автора

"А ведь у него в лице есть что-то удивительно привлекательное и
помимо красоты", - думаю я и смотрю в его глаза.
Вдруг его длинные ресницы сразу опускаются под моим взглядом. Он
зажигает для меня спичку, и мы опять беремся - он за книгу, я за газету.
После дрожи мне делается ужасно жарко, лицо мое горит и голова слегка
кружится.
Станция. Я выглядываю в окно и замираю от восторга. Группа на
платформе, Толстый полицейский чин, важно расставивший ноги, а по бокам
две кланяющиеся фигуры в длинных сибирках. У полицейского чина
медно-красное лицо, усы щеткой, он важен. Первая сибирка - худая, испитая,
злобная, кланяется, изгибаясь с умильной улыбкой, Левая - добродушная,
вспотевшая от усердия, то топчется на месте, то почтительно замирает.
Жанр! Да еще какой жанр, даже слишком типично! Господи, и у меня нет
камеры!
- Могу я взять ваш кодак? - я таким взволнованным голосом обращаюсь к
соседу, что он в испуге роняет книгу.
Я умоляюще смотрю на него.
- Конечно. Но, к несчастью, пленка кончилась - я сейчас поищу и
заложу новую.
- Нет, нет, опоздаем!
Я хватаю альбом и лихорадочно набрасываю группу карандашом. Сразу все
мысли улетают, я только тороплюсь. Второй звонок! Еще, еще минуточку.
Третий... Поезд трогается, но я в восторге. Исправник и две сибирки
вырваны, похищены, они мои! О, как славно - успела-таки!
- Oh, madame, вы настоящая артистка, - слышу я голос, и к альбому,
который я держу в руках, наклоняется лицо моего спутника. Я его вижу в
профиль.., и вдруг мне безумно, мучительно хочется поцеловать эту гладко
выбритую щеку - я даже отшатываюсь с испугом.
- Вы художница? - спрашивает он, продолжая смотреть на рисунок.
- Это мое metier, monsieur "Ремесло, мьсе (фр.).", - говорю я смеясь,
поспешно отхожу, оставив альбом у него в руках.
Он просит его посмотреть. Я киваю головой. Он рассматривает
внимательно альбом, а я достала чемодан и роюсь в нем, ища бром. Противное
лекарство - у меня всегда от него прыщи - но проклятые нервы развозились
до невозможности.
- Это, верно, ваш муж? Он вас провожал, - спрашивает мой спутник,
показывая мне набросок, сделанный мной на одной лекции о каких-то
письменах Юкатана, которую Илья читал, а я не слушала и рисовала его
милое, дорогое лицо.
- Да, это мой муж.
- Какой красивый мужчина. Мне вдруг делается досадно, "Красивый
мужчина", и только-то!
- Да, - говорю я, - он не только красив, но он очень умен, а это ведь
гораздо дороже в мужчине, - О, конечно! - отвечает он, и губы его слегка
трогает сдержанная улыбка.
Я опять пристально смотрю на его лицо и думаю: если написать его
лицо, какой контраст во всех чертах.
Вздернутый, тупой нос - легкомыслие, насмешливость, Тупой подбородок
- энергия, сила воли. Рот нежный, женский - слабость, мягкость
характера... Вот сочетайте все это, прибавьте эти глаза, наивные и