"Юрий Нагибин. Время жить" - читать интересную книгу автора

голова, вера в то, что войны больше нет, прочно вошла в разум, сердце, тело,
и с этой остудью явились все погибшие, и боль стала навсегда неотделима от
радости, гордости, от удивления перед содеянным. Чаще всего я отмечал
великий день со своими школьными друзьями, и, как у всех, наверное, наш
первый тост был за победу, второй за тех, кто не вернулся и тем откупил нас,
дышащих, пьющих, жующих, от небытия.
Я потерял на войне двух своих лучших друзей - Павлика и Оську, и потеря
эта осталась невосполнимой.
Общеизвестна поговорка: нет незаменимых людей. А истина в том, что нет
заменимых людей - каждый человек - неповторимое чудо. Двадцать миллионов
жизней - дорогая плата даже за такую победу. Поэтому не надо хвастаться и
бить в литавры в этот день. Когда-то Виктор Астафьев, кажется в тридцать
пятую годовщину Победы, сказал о фронтовиках: давайте помолчим, пусть
говорят те, ради которых мы умирали. Я не помню слов, но мысль передаю
верно.
Мы шли на смерть не только ради Москвы или Ленинграда, но и ради
воображаемой, не различимой глазом, "господствующей" высоты, потому что она
нужна была для победы. Мы отдавали жизнь не только в решающих битвах, но и
ради отвлекающего маневра, потому что так нужно было Родине. А разве
сохранили мы это возвышенное, жертвенное отношение к общему делу? Солдатам
легче было отдать жизнь, чем многим из нас нынешних поступиться бытовым
комфортом, разными мелкими преимуществами.
Есть прекрасная песня, строка которой стала поговоркой: за себя и за
того парня. Но поют ее порой с насмешливым прищуром: мол, жить, пить и
любить мы готовы и за себя и за того парня, а вот строить, бороться!.. Эх,
если б мы делали это, как воевали, хотя бы только за себя, многое выглядело
бы иначе.
Для многих война - это уже история, но для тех, у кого она мозжаще
засела в костях, застряла свинцом в теле, свинцом утрат в сердце и вечным
отягощением рассудка и памяти, она никогда не станет прошлым. И не надо в
День Победы, а тем паче на подступах к нему, сбрасывать этот груз и,
взявшись за руки, водить счастливые хороводы, распевать песни осипшими
голосами и похваляться: вон, мол, мы какие!.. Не лучше ли серьезно и
сосредоточенно подумать о том, так ли мы распорядились победой, как
следовало, так ли ладим жизнь, как мечталось в окопах и нам, вернувшимся, и,
что куда важнее, тем, кто не сядет с нами за праздничный стол и не обожжет
глотком гортань. Уважение к ним требует, чтобы хоть в этот день мы судили
свои мирные дела по законам военного времени.

О Москве с любовью и надеждой

Меня всегда мучила мысль, что у москвичей нет того интимного ощущения
своего города, которым отличаются не только коренные ленинградцы, но и -
пусть в меньшей степени - новожилы города на Неве, как-то удивительно легко
усваивающие ленинградскую традицию. Москва необъятна, неохватна и к тому же
слишком быстро меняется. Не успеваешь привыкнуть к одному облику города, а
он уже стал другим. Сколько прошло лет, а я все ищу Собачью площадку,
поглощенную Калининским проспектом. Когда вспоминаешь, сколько московской
старины съел этот неоправданно широкий, архитектурно невыразительный
проспект, так и не слившийся с арбатской Москвой, то начинаешь сомневаться в