"Владимир Набоков. Человек из СССР (Драма в пяти действиях) " - читать интересную книгу автора

(Приподымает край оконной шторы, заглядывает.) Удивительная вещь -
ноги.


ТАУБЕНДОРФ:

Тише, не разбудите старикана.


ФЕДОР ФЕДОРОВИЧ:

По-моему, можно совсем потушить. И снять этот плакат. Вот уж напрасно я
постарался. Цы-ган-ский хор.


ТАУБЕНДОРФ:

(Зевает.) Х-о-ор. Да, плохо дело. Никто, кажется, не придет. Давайте,
что ли, в двадцать одно похлопаем...


ФЕДОР ФЕДОРОВИЧ:

Что ж - это можно...

Они садятся у того же столика, где сидели Кузнецов и Марианна, и
начинают играть. Ошивенский спит. Темновато.

Занавес

ДЕЙСТВИЕ II

Комната. Налево окно во двор. В задней стене дверь в коридор. В левом
углу зеленого цвета кушетка, на ней зеленая яйцевидная подушка; рядом столик
с круглой лампой. У правой стены за зеленой ширмой постель: видна зрителю
только металлическая шишка изножья. Посредине круглый стол под кружевной
скатереткой. Подле него в кресле сидит Ольга Павловна Кузнецова и вышивает
шелковую сорочку. Она в очень простом темном платье, не совсем модном: оно
просторнее и дольше, чем носят теперь; лицо молодое, мягкое; в нежных чертах
и в гладкой прическе есть что-то девичье. Комната - обыкновенная комната
обыкновенного берлинского пансиона, с потугами на буржуазное благополучие, с
псевдо-персидским ковром, с двумя зеркалами: одно в дверце пузатого шкапа у
правой стены, другое - овальное - на задней стене; во всем какая-то
неприятная пухлявая круглота, в креслах, в зеленом абажуре, в очертаньях
ширмы, словно комната развилась по концентрическим кругам, которые застыли
там - пуфом, тут - огромной тарелкой, прилепившейся к пионистой обойной
бумаге и родившей, как водяной круг, еще несколько штук помельче по всей
задней стене. Окно полуоткрыто - весна, светло; время - послеобеденное. За
окном слышны звуки очень плохой скрипки. Вышивая, Ольга Павловна
прислушивается, улыбается. Скрипка последний раз потянулась, всхлипнула и