"Владимир Набоков. Со дна коробки" - читать интересную книгу автора

Но вот неожиданный инфракрасный в спектре Искусства: вымещая условный
пулеметный рефлекс, - привычное "тра-та-та", женский голос запевает вдали.
Он близится, близится, и наконец, заполняет собою все. Прекрасное контральто
ширится в русских напевах, наобум набранных музыкальным директором в
студийном архиве. Кто это там, во главе инфракрасных? Женщина. Певучая душа
вон того, отменно обученного батальона. Идет впереди, топчет люцерну и
разливается в песне про Волгу-Волгу. Подтянутый и бесстрашный джигит
Голубков (теперь-то нам ясно, кого это он углядел), невзирая на множество
ран, на полном скаку подхватывает красиво бьющуюся добычу и мчит ее вдаль.
Странное дело, но сама жизнь разыграла этот убогий сценарий: я лично
знал по меньшей мере двух очевидцев события; часовые истории пропустили его,
не окликнув. Вскоре мы видим ее сводящей с ума офицерское общество своей
полногрудой красой и буйными, буйными песнями. То была Belle Dame с
порядочной примесью Merci и с напором, коего недоставало Луизе фон Ленц или
Зеленой Леди. Она подсластила горечь отступления Белых, начавшегося вскоре
за ее появлением в стане генерала Голубкова. Мы видим мрачные промельки
воронов или ворон или каких там птиц удалось раздобыть, чтобы реяли в
сумерках и опускались, кружа, на усеянную телами равнину где-нибудь в округе
Вентура. Окоченелая рука солдата белых сжимает медальон с портретом матери.
А на развороченной груди павшего рядом красного бойца трепещет письмо из
дома, и та же старушка моргает за его наплывающими на зрителя строками.
И следом привычный контраст: взрывается бравурная музыка, слышится
пение, мерно хлопают руки, топают сапоги - перед нами попойка в штабе
генерала Голубкова: танцует с кинжалом точеный грузин, смущенный самовар
перекашивает лица, и Славская, гортанно смеясь, откидывает голову, и в
стельку пьяный жирный штабной, раздирая ворот и выпячивая сальные губы для
скотского поцелуя, тянется через стол (крупный план опрокинутого стакана),
чтобы облапить - пустоту, ибо подтянутый и совершенно трезвый Голубков ловко
выдергивает ее из-за стола, и они стоят перед пьяной оравой, и Голубков
произносит холодным и ясным голосом: "Господа, вот моя невеста", - и в
наступившем ошеломленном молчании шальная пуля пробивает засиневшее на
рассвете стекло, и канонада рукоплесканий приветствует романтическую чету.
Я почти не сомневаюсь, что ее пленение не было только игрою случая.
Случайности на студию не допускаются. И еще менее сомневаюсь я в том, что,
когда начался великий исход, и они, подобно многим иным, потянулись через
Секердже к Мотц-штрассе и рю Вожирар, генерал с женою уже трудились на пару,
общая была у них песня и общий шифр. Став, что было вполне естественно,
деятельным членом Б.Б. ("Союза Белых Бойцов"), он неустанно разъезжал,
организуя военные курсы для русских юношей, устраивая благотворительные
вечера, подыскивая пристанища для бездомных, улаживая местные разногласия -
и все это самым скромным, непритязательным образом. Я думаю, какая-то польза
от него все же была - от этого Б.Б. Но на беду для его духовного здравия, он
не смог обособиться от монархических группировок, не сознавая того, что
сознавала эмигрантская интеллигенция: невыносимой пошлости, ура-гитлеризма
этих потешных, но противных сообществ. Когда благонамеренные американцы
спрашивают, знаком ли мне обаятельный полковник Такой-то или величавый
старый князь де Вышибальски, у меня не хватает духу открыть им прискорбную
правду.
Хотя, разумеется, состояли в Б.Б. и личности иного разбора. Я говорю о
тех искателях приключений, что, служа общему делу, переходили границу