"Владимир Набоков. Удар крыла" - читать интересную книгу автора

Утром, на следующий день, он почувствовал вдруг, после полугода
привычного равнодушия, как приятно войти в оглушительный конус лендяного
душа. В девять часов, плотно и толково позавтракав, он захрустел лыжами по
рыжему песку, которым посыпался голый блеск дорожки пенред крыльцом
гостиницы. Взобравшись по снежному скату - утиными шагами, как полагается
лыжнику, - он увидел среди клетчатых рейтуз и горящих лиц - Изабель.
Она поздоровалась с ним по-английски: одним взмахом улыбки. Ее лыжи
отливали оливковым золотом. Снег облепил сложные ремни, денржавшие ступни ее
ног, не по-женски сильных, стройных в крепких санпогах и в плотных обмотках.
Лиловая тень скользнула за ней по насту, когда, непринужденно заложив руки в
карманы кожаной куртки и слегка выставив вперед левую лыжу, она понеслась
вниз по скату, все быстрее, в развевающемся шарфе, в струях снежной пыли.
Затем на полном ходу она круто завернула, гибко согнув одно колено, и снова
выпрямилась и понеслась дальше, мимо елок, мимо бирюзовой площадки катка.
Двое юношей в расписных свэтерах и знаменитый шведский спортсмен с
тернракотовым лицом и бесцветными, назад зачесанными волосами пролетенли
вслед за ней.
Немного позже Керн снова встретил ее, близ голубой дорожки, по которой
с легким грохотом мелькали люди - шерстяные лягушки, ничнком на плоских
санках. Изабель, блеснув лыжами, скрылась за поворот сугроба - и когда
Керн, стыдясь своих неловких движений, догнал ее в мягкой ложбине, среди
ветвей, овеянных серебром, она поиграла пальцанми в воздухе и, потаптывая
лыжами, побежала дальше. Керн постоял в лиловых тенях, и внезапно знакомым
ужасом пахнула на него тишина. Кружева ветвей в эмалевом воздухе стыли, как
в страшной сказке. Странными игрушками показались ему и деревья, и узорные
тени, и лынжи его. Он почувствовал, что устал, что натер себе пятку, и,
зацепляя торчавшие ветви, он повернул назад. По гладкой бирюзе реяли
механинческие бегуны. Дальше, на снежном скате, терракотовый швед помогал
встать на ноги длинному господину в роговых очках, облепленных сненгом. Тот
барахтался в сверкающей пыли, словно неуклюжая птица. Как отломанное крыло,
лыжа, сорвавшись с ноги, мстил
Богу, любви, судьбе.
А теперь эта Изабель с красным всплеском вместо рта. Если бы можнно
было...
Он сжал зубы; заходили мускулы крепких скул. Вся прошлая жизнь
представилась ему зыбким рядом разноцветных ширм, которыми он огнраждался от
космических сквозняков. Изабель - последний яркий лоснкуток. Сколько их
было уже, шелковых тряпок этих, как он силился заннавесить ими черный
провал! Путешествия, книги в нежных переплетах, семилетняя восторженная
любовь. Они вздувались, лоскутки эти, от внешнего ветра, рвались, спадали
один за другим. А провала не скрыть, бездна дышит, всасывает. Это он понял,
когда сыщик в замшевых пернчатках...
Керн почувствовал, что раскачивается взад и вперед и что какая-то
бледная барышня с розовыми бровями смотрит на него из-за журнала. Он взял
"Тайме" со стола, распахнул исполинские листы. Бумажное понкрывало над
бездной. Люди выдумывают преступления, музеи, игры только для того, чтобы
скрыться от неизвестного, от головокружительнонго неба. И теперь эта
Изабель...
Откинув газету, он потер лоб огромным кулаком и снова заметил на себе
чей-то удивленный взгляд. Тогда он медленно вышел из комнаты, мимо читавших