"Владимир Набоков. Пьесы в прозе" - читать интересную книгу автора

Я никогда и не сомневалась, что Алеша собьет ее с толка. Когда он
пускается описывать наружность человека, то начинается квазифантазия или
тенденция. (Марфе.) Из кондитерской все прислали?

Марфа.
Что было заказано, то и прислали. Бледный, говорит, ворот поднят, а где
это я узнаю бледного от румяного, раз -- ворот да черные очки? (Уходит.)

Любовь.
Глупая бытовая старуха.


Антонина Павловна.
Ты, Любушка, все-таки попроси Ревшина последить за ней, а то она вообще
от страху никого не впустит.

Любовь.
Главное, она врет. Превосходно может разобраться, если захочет. От этих
сумасшедших разговоров я и сама начинаю верить, что он вдруг явится.

Антонина Павловна.
Бедный Алеша! Вот кого жалко... Ее напугал, на меня накричал
почему-то... Что я такого сказала за завтраком?

Любовь.
Ну, это понятно, что он расстроен.
Маленькая пауза.
У него даже начинаются галлюцинации... Принять какого-то низенького
блондина, спокойно покупающего газету, за... Какая чушь! Но ведь его не
разубедишь. Решил, что Барбашин ходит под нашими окнами, значит, это так.

Антонина Павловна.
Смешно, о чем я сейчас подумала: ведь из всего этого могла бы выйти
преизрядная пьеса.

Любовь.
Дорогая моя мамочка! Ты чудная, сырая женщина. Я так рада, что судьба
дала мне литературную мать. Другая бы выла и причитала на твоем месте, а ты
творишь.

Антонина Павловна.
Нет, правда. Можно было бы перенести на сцену, почти не меняя, только
сгущая немножко. Первый акт: вот такое утро, как нынче было... Правда,
вместо Ревшина я бы взяла другого вестника, менее трафаретного. Явился,
скажем, забавный полицейский чиновник с красным носом или адвокат с
еврейским акцентом. Или, наконец, какая-нибудь роковая красавица, которую
Барбашин когда-то бросил. Все это можно без труда подвзбить. А дальше,
значит, развивается.

Любовь.