"Владимир Набоков. Слово" - читать интересную книгу автора

Божьих звезд есть страна - моя страна,- умирающая в тяжких
мороках. Я чувствовал, что, захвати я в горсть хоть один
дрожащий отблеск, я принес бы в мою страну такую радость, что
мгновенно озарились бы, закружились людские души под плеск и
хруст воскресшей весны, под золотой гром проснувшихся храмов...
И , вытянув дрожащие руки, стараясь преградить ангелам
путь, я стал хвататься за края их ярких риз, за волнистую,
жаркую бахрому изогнутых перьев, скользящих сквозь пальцы мои,
как пушистые цветы, я стонал, я метался, я в исступленье
вымаливал подаянье, но ангелы шли вперед и вперед, не замечая
меня, обратив ввысь точеные лики. Стремились их сонмы на
райский праздник, в нестерпимо сияющий просвет, где клубилось и
дышало Божество: о нем я не смел помыслить. Я видел огненные
паутины, брызги, узоры на гигантских, рдяных, рыжих, фиолетовых
крыльях, и надо мной проходили волны пушистого шелеста, шныряли
бирюзовые птицы в радужных венцах, плыли цветы, срываясь с
блестящих ветвей... "Стой, выслушай меня",- кричал я, пытаясь
обнять легкие ангельские ноги,- но их ступни - неощутимые,
неудержимые - скользили через мои протянутые руки, и края
широких крыл, вея мимо, только опаляли мне губы. И вдали
золотой просвет между сочной четко расцвеченных скал заполнялся
их плещущей бурей; уходили они, уходили, замирал высокий
взволнованный смех райских птиц, перестали слетать цветы с
деревьев: я ослабел, затих...
И тогда случилось чудо: отстал один из последних ангелов,
и обернулся, и тихо приблизился ко мне. Я увидел его глубокие,
пристальные, алмазные очи под стремительными дугами бровей. На
ребрах раскинутых крыл мерцал как будто иней, а сами крылья
были серые, неописуемого оттенка серого, и каждое перо
оканчивалось серебристым серпом. Лик его, очерк чуть
улыбающихся губи прямого, чистого лба напоминал мне черты,
виденные на земле. Казалось, слились в единый чудесный лик
изгибы, лучи и прелесть всех любимых мною лиц - черты людей,
давно ушедших от меня. Казалось, все те знакомые звуки, что
отдельно касались слуха моего, ныне заключены в единый
совершенный напев.
Он подошел ко мне, он улыбался, я не мог смотреть на него.
Но, взглянув на его ноги, я заметил сетку голубых жилок на
ступне и одну бледную родинку - и по этим жилкам, и по этому
пятнышку я понял, что он еще не совсем отвернулся от земли, что
он может понять мою молитву.
И тогда, склонив голову, прижав обожженные, яркой глиной
испачканные ладони к ослепленным глазам, я стал рассказывать
свою скорбь. Хотелось мне объяснить, как .прекрасна моя страна
и как страшен ее черный обморок, но нужных слов я не находил.
Торопясь и повторяясь, я лепетал все о каких-то мелочах, о
каком-то сгоревшем доме, гдр некогда солнечный лоск половиц
отражался в наклонном зеркале, о старых книгах и старых липах
лепетал я, о безделушках, о первых моих стихах в кобальтовой
школьной тетради, о каком-то сером валуне, обросшем дикой