"Константин Мзареулов. Звездные корсары " - читать интересную книгу автора

его коллеги на всех мирах всех галактик. На голову землянина опустился
опутанный проводами шлем, сознание заполнилось невразумительным бормотанием,
и Кузьма Петрович неожиданно для себя уснул.

Когда он вновь открыл глаза, шлема на голове не было. Индикатор времени
на переборке медицинского отсека показывал 14.27 - Шестоперов не без
удивления обнаружил, что научился разбирать маванорские цифры. К тому же
теперь он знал, что распорядок дня на "Лабиринте" привязан к суткам Ратула,
которые подразделяются на двадцать часов, причем каждый час состоит из ста
минут по сотне секунд в каждой. А 15.00 - это землянин тоже знал - время
ужина.
Ровно без двух минут пятнадцать в отсек вкатился робот-стюард,
державший верхней парой манипуляторов поднос. Салат, отбивные, жареные
клубни, соус, большой стакан фруктового сока, белый и серый хлеб - все блюда
были вполне съедобны и отдаленно напоминали болгарскую кухню.
Шестоперов с аппетитом употребил инопланетные кушанья, вернул роботу
посуду и сделал заказ на завтра. Механический стюард подъехал к выходу,
ткнул нижней клешней в кнопку, и в переборке раскрылось многоугольное - как
раз в рост робота - отверстие. Когда робот-лакей очутился в коридоре,
лепестки дверной диафрагмы начали закрываться, но вдруг приостановили свое
движение и распахнулись вновь, но уже значительно просторнее, чтобы впустить
в медицинский отсек огромную фигуру Висада Гаффая.
Ящер подошел в "саркофагу", сделал неуловимое движение - и возле него
прямо из пола выросло громадное кресло.
- Как самочувствие? - протелепатировал командир, усаживаясь.
- Благодарю, - неуверенно проговорил Шестоперов на языке долоков. - Я
практически здоров.
- Уже освоил речь... Прекрасно. Надо поговорить. - Гаффай мягко
предложил: - Расскажи о себе.
"Интересно, придется ли писать автобиографию и заполнять анкеты? -
подумал Кузьма Петрович. - Надеюсь, у меня не потребуют заверенную
характеристику с предыдущего места службы..."
- Пятьдесят шесть земных лет, то есть около семидесяти лет назад по
времени Ратула я окончил летное военное училище, - начал он. - Попал на
флот, в морскую авиацию, был пилотом торпедоносца. Когда началась война, наш
полк...
Тут Гаффай, извинившись, прервал пассажира и попросил уточнить, что это
была за война, какие виды оружия применялись, и что подразумевают на Земле
под "флотом", "авиацией" и "торпедоносцами". Чтобы объяснить все это,
землянину не хватило заученных во сне слов и пришлось снова надевать
"Мысль-6". Хотя Шестоперов очень старался, ему все же показалось, что долок
не вполне правильно усвоил, для чего нужны людям морские корабли...
- Ну вот так, стало быть, - продолжил Кузьма Петрович вслух, но
усилитель со лба не снял. - В одном из вылетов мою машину сбили, я был
ранен. Летать врачи запретили, поэтому с полгода я прослужил в отделе
военной контрразведки дивизии, а потом переквалифицировался в оружейника.
После войны работал, главным образом, с ракетной техникой класса
"воздух-корабль" и "корабль-корабль", ну и со ствольными системами имел
дело. Участвовал в локальных конфликтах. Двенадцать лет назад уволился по
возрасту в отставку в звании полковника.