"Константин Мзареулов. Экстремальные услуги" - читать интересную книгу авторалишь принимает позу для стрельбы с колена и короткими очередями
хладнокровно укладывает закопавшегося в сугроб вражеского солдата. А потом горизонт наливается голубым заревом. Ослепительная голубизна пульсирует, приняв форму исполинского веретена, и забрала наших шлемов темнеют, защищая глаза от нестерпимо яркого света. Это корабли поддержки сбросили на крепость крупнокалиберные бомбы, начиненные антивеществом, и от такого удара не спасают даже самые мощные силовые экраны. Командир роты отчаянно кричит: "Всем лечь, мордами в снег!". Мы едва успеваем выполнить приказ, и налетает ударная волна, которая сдувает снежный покров вместе с прочими легкими предметами вроде веток, трупов и солдат в бронированных скафандрах. Меня несет и переворачивает, я бьюсь обо что-то разными частями тела, но каким-то чудом ухитряюсь не выпустить "митру". Наконец воздушный поток теряет некоторую толику ярости, швырнув оглушенного комвзвода в кучу мусора. В трех шагах от меня кто-то шумно ворочается, потом из грязного снега появляется панцирь, на котором пучками растут длинные гибкие иглы. Солдат-цвай громаден, на голову выше меня, но встретил волну без скафандра, а вдобавок лишился оружия и одежды. Привстав на четвереньки, он трясет остроносой башкой и пытается протереть глаза верхней парой конечностей. Машинально вскидываю "митру" и стреляю в упор главным стволом Шипы, летящие впятеро быстрее звука, пробивают мягкие пластинки брюшной брони, и цвай, упав на спину, дергается в агонии... Я помотал головой, отгоняя совершенно несвоевременные видеомемуары. Перед бросает на меня обиженные взгляды поверх богато сервированного стола - О чем ты задумался? - спрашивает она. Объяснять не хочется, поэтому отвечаю уклончиво: - Как всегда, ни о чем. Немного о женщинах, немного о старых встречах, которые никак не могу забыть... У нее странное имя - Ольда. И она почему-то сердится, когда я называю ее Олей. В первый день Конгресса мы дважды повздорили, но теперь отношения как будто наладились. Во всяком случае, со вчерашнего вечера случилась всего одна перебранка. Да и та - по поводу толкования уравнений стабильности. Сейчас мы сидим на парящих под потолком креслицах, а между нами висит тонкий диск столешницы. Летающие сиденья - это очень удобно, если не желаешь, чтобы кто-то приглашал твою спутницу на танец. Я заказал плотный ленч, но Ольда съела только пару пирожков, так что мне приходится стараться за двоих. - Говорят, когда-то ты подавал большие надежды, - вдруг говорит она. После паузы, необходимой для добивания доброго куска ветчины, я меланхолично спрашиваю: - Кто говорит? - Лысый Джарвис... доктор Хендерблайн. - Старик всегда переоценивал мои возможности. В молодости я делал докторскую в его лаборатории, но бросил это занятие. Лысый был обижен на меня - вот и рассказывает всякие небылицы. - В молодости? - По лицу Ольды нетрудно прочесть, что она пытается |
|
|