"Виктор Мясников. Изумруд - камень смерти " - читать интересную книгу автора

деревне жил, тоже бы умел. Но я туда не собираюсь, а в городе это ни к
чему. Ты тоже, небось, избушки с тех пор не строишь?
- Видишь ли сын, жизнь сурова - то маслицем помажет, а то мордой в
навоз ткнет, как сегодня. Чем больше человек знает и умеет, тем больше он
может ещё всякого другого. А ремесло - это тебе не рюкзак, спину не тянет и
всегда с тобой. Это не деньги - не промотаешь, хотя пропить, конечно,
можно. Но тебе это не грозит - нет ничего, так что не пропьешь и не
потеряешь.
- Ага, ты только нравоучения читать постоянно можешь, - обиделся сын,
- если такой умелец, возьми да отомсти этим тварям.
- Отомщу. Если ты не помешаешь. - Вовец испытующе посмотрел Олежке в
глаза. - Про помощь я уже и не говорю.
Он должен был поднять свой отцовский авторитет, показать сыну, на что
способен настоящий мужчина, и удовлетворить собственное чувство мести,
унять гложущее ощущение униженности и вины. Конечно, в первую очередь он
сам был виноват, что подставил сына и непростительно поздно обнаружил
опасность. Позор следовало смыть.

* * *

Родничок, рядом большая ровная поляна - идеальное место для стоянки.
Здесь обычно разбивали лагерь охотники за малахитом. И никто друг другу не
мешал, наоборот, у вечерних костров было очень весело. Любители камня
образуют такое же братство, как, скажем, туристы или рыбаки. Конечно,
рыбное место или найденное месторождение самоцветов никто запросто не
объявит, но таких трений и разборок, какие бывают между рыночными
торговцами, здесь не бывает. Сейчас глазам Вовца открылось безрадостное
зрелище погрома и разорения. Добытчики жили здесь неделями, поэтому
оборудовали лагерь по всем правилам: кухонный навес, столы на вкопанных
столбиках, такие же скамейки, деревянные каркасы под палатки, имелся и
дощатый сортир в сторонке, чтобы не загаживать округу. Все это оказалось
переломано, даже камни, которыми вкруговую были обложены кострища, валялись
разбросанные. И везде бросались в глаза следы поспешного бегства: брошенные
кружки и ложки, порванные кульки с рассыпавшейся по земле крупой,
обрезанные растяжки палаток, забытый на сучке старый свитер, маленький
топорик среди разбросанных дров, расческа и круглое зеркальце, сиротливо
лежащие на пеньке.
Грустное зрелище только укрепило намерение Вовца расчитаться с
бандитами. Он снял рюкзак и неспешно обошел поляну, внимательно все
осматривая. Свежая травка ещё только проклюнулась, поэтому он не пропустил
ничего из лежавшего на земле. Топорик подобрал, и зеркальце тоже. В один из
костров, по-видимому, бросали разные вещи, оставленные обитателями лагеря.
Наваливали как попало, поэтому недогоревшие древки лопат лежали вокруг
груды черных углей подобно лучам. Вот так - солнце погасло, а лучи
остались. Обожженные лопаты, конечно, ни на что уже не годились, а вот одну
метровую, не слишком толстую рукоятку Вовец подобрал. Кроме лопат, в костер
был брошен узкий кусок транспортерной ленты. Кто-то планировал нарезать из
него ремней, чтобы тягать из шурфа бадью, да не пришлось пустить в дело.
Половина ленты сгорела, остальное, не попавшее в самый огонь и тянувшееся
по земле, только обуглилось сверху. Вовец топориком вырубил пару