"Виктор Мясников. Игра по крупному " - читать интересную книгу автора

поглядим. - Он принялся внимательно разглядывать свинцовые грузила. - Вот,
видишь, буковки? Для себя Гера старался, не за зарплату.
- А другим, выходит, за зарплату?
- Не только. Еще за премию. Он же, считай, был штатным егерем при
заводском начальстве. Вот скажи, в каком он цехе работал?
Вовец только плечами пожал:
- Вроде, на сборке где-то.
- То-то и оно. У него домишко в Аксюткино. Через это дело и на завод
попал. Тебя, небось, на чистую работу в сборочный не взяли, хоть ты и
инженер.
- Каяк, выходит, так же, как и сети, халявный? - Цинизм особых
трудовых отношений начальства и полезных работников шокировал Вовца. - И
особняки эти?
- Ты что, с луны свалился? - Кучер с интересом поглядел на него. И с
покровительным видом разъяснил, как ребенку: - Что охраняем, то и имеем -
закон советской жизни. Ты себе в цехе берешь, что надо? На станке точишь из
казенного металла всякую мелочь? А был бы начальником цеха, да пусть всего
лишь мастером, ты бы эту мелочь токарю велел сделать, а потом премию
выписал. Так? - Вовец кивнул. Что правда, то правда. - А у директора или
главного масштаб ещё больше. И аппетит соответствующий. Они уже начальникам
цехов свои пожелания высказывают. Зато им из министерства намекнут, они
тоже "бу сделано" под козырек изобразят. А в столичных кабинетах аппетит
ещё круче. Зато потом они их прикроют и к орденку представят. Так-то вот.
Но ты не думай, у них на каждый кирпич и кусок шифера этих коттеджей
квитанция имеется. Помнишь, подсобное хозяйство строили? Там тоже
коттеджики для колхозников сооружали. А где один, там и два. Но это так,
версии и предположения. А суровая правда в том, что мир делится на тех, кто
управляет, и на тех, кем управляют. А я сейчас хочу поуправлять вот этой
лодочкой.
Кучер подхватил одной рукой каяк, другой весло и вприпрыжку двинулся к
берегу, напевая что-то жизнерадостное. Вовец неторопливо направился следом.
Когда вышел к воде, Кучер уже вовсю орудовал веслом. Его одежда валялась на
траве. Сам он глубоко сидел в пластиковом корпусе, плотно схваченный
резиновым фартуком. Он опрокидывался вверх дном, затем рывком принимал
прежнее положение, и вода сбегала с его загорелых плеч. Такие перевороты
неизгладимое впечатление производили на девушек. Вовец этот прием тоже
знал, как знают его все, кто ходил на каяке. Называется он - эскимосский
переворот. Только освоив опрокидывание и подъем одним движением весла под
водой, можно приступать к дальнейшему освоению каяка.
В полусотне метров на прибрежных камнях сидели две женщины, и Вовец
понял, для кого Селифан так старается. Он развернулся и отправился обратно
к салкинскому особняку. В рыбацкой комнате достал анисимовскую карту и
поднялся на мансарду. Закрылся в своей комнате и развернул на кровати
кальку.
Это был памятник титаническому труду фанатика рыбалки, самозабвенно
обожавшего озеро, из года в год проводившего свои дилетантские
исследования. Но карта выглядела вполне профессионально. Извилистые линии
показывали рельеф дна. Песок, ил, коряги, крупные камни - все было
обозначено. Стрелки изображали течения, приуроченные к впадающим в озеро
речушкам, донным родникам и единственной вытекающей реке - Бутарке. Но