"Антон Мякшин. Бой бес правил " - читать интересную книгу автора

(алхимическое оборудование в беспорядке валялось на полу) и остановился...
Нахальная крыса успела куда-то шмыгнуть. Должно быть, в узкий лаз под
лестницей, поднимавшейся очень круто, почти отвесно, к ничем не
примечательной двери под самым потолком. Собственно, коридор этой лестницей
и заканчивался. С трудом вскарабкавшись по ступенькам, я подергал ручку
двери. Закрыто. Даже не закрыто, а запечатано одной из сложнейших Черных
Печатей, снять которую я даже и не стал пытаться.
- Ничего себе... - пробормотал я, но тут до меня дошло.
Из кармана джинсов я вытащил тисненную золотом визитную карточку. На
гладком картоне трудночитаемым готическим шрифтом было выдавлено: "Барон
Рудольф Марк Опельгерцхайзен. Колдун и многознатец. Петроград, Садовая, 328.
Не стучать. Не звонить. Не беспокоить".
- Уважаемый барон! - обратился я к двери после трех безуспешных попыток
выговорить фамилию Рудольфа Марка.- Бес оперативный сотрудник Адольф по
вашему вызову прибыл!
Дверь не открылась. Она мгновенно истончилась до полупрозрачности. Я
шагнул сквозь зыбкую преграду как сквозь пелену тумана...
И очутился в ярко освещенной, просторной и многолюдной прихожей.

Появившись в данном временно-пространственном отрезке, я как-то не
придал значения дате, высветившейся на циферблате моих наручных часов. Все
мое внимание занято было тем, чтобы не дать маху и предстать перед важным
клиентом в соответствующем виде. Только сейчас я полностью осознал, куда и
когда я попал. Петроград девятнадцатого года - это серьезно.
Прихожая кипела, клокотала и исходила паром. Парадная лестница,
многократно расширявшаяся книзу, гудела под дробным напором десятков ног,
обутых в ботинки, сапоги, опорки, лапти и вовсе не обутых. Подтаявший,
грязный снег, нанесенный многочисленными и явно незваными пришельцами
покрывал дорогой паркет. Выбитая входная дверь косо прислонена была к стене,
в открытый дверной проем заглядывал мутный февральский денек, напичканный,
как булка изюмом, искаженными любопытством физиономиями уличных зевак.
Дом барона Рудольфа Марка взяли приступом. По широкой лестнице бурлили
два потока; первый, устремлявшийся вверх и более многочисленный, составляли
крепкоплечие парни в морских бушлатах, безразмерных клешах и бескозырках,
непонятно откуда взявшиеся в центре Петрограда бородатые мужики в пропахших
дымом армяках и просто неопределенно и неопрятно одетые личности, среди
которых попадались экземпляры, обряженные прямо-таки в фантастические
лохмотья. Вся эта пестрая масса упрямо перла вперед и вверх, возбужденно
горланя и свистя. Зато второй поток стекал с верхних ступеней к выходу
степенно и неторопливо. Особо, конечно, не поторопишься, когда на твоих
плечах помимо родных морского бушлата или залатанного армяка еще две-три
собольих шубы, пара персидских ковров, скатанных в длинные рулоны,
объемистый узел, в котором жалобно позвякивает золотая или серебряная
утварь... Шарахнули два выстрела - я инстинктивно прижался к стене.
Влетевший в прихожую длинноволосый паренек в кожанке снова поднял к потолку
чудовищного размера маузер и дал еще три громоподобных выстрела.
- Товарищи! - завопил паренек так истошно, что облезлая студенческая
фуражка подпрыгнула на его голове, а длинные патлы на мгновение вздыбились,
будто паренька шарахнуло нехилым электрическим разрядом.- Требую немедленно
прекратить несанкционированный грабеж! Имущество барона принадлежит