"Малгожата Мусерович. Целестина, или шестое чувство " - читать интересную книгу автора

блещет красотой, то, по крайней мере, должна быть достойна уважения. Хотя бы
только собственного.
Героически отбросив одеяло, Целестина села в постели. Интересно,
который час? В комнате было темно. С соседнего дивана вместе с тонким
ароматом французских духов неслось тихое, ровное дыхание. Художница Юлия в
это время вставать не имела обыкновения.
Цеся нащупала в темноте мягкую ткань халата и, неловко засовывая в
рукав руку, пыталась угадать, ушел ли уже отец на работу и не забыл ли
оставить ей горячую воду для чая.
Отец, вероятно, уже ушел, поскольку в квартире царила тишина,
нарушаемая лишь душераздирающим храпом дедушки. Цеся запахнула халат и по
длинному холодному коридору побрела в ванную - мрачное помещение,
оборудованное арматурой начала века. Висящая над умывальником лампочка
пролила желтый свет на лицо Целестины. Объективно говоря, это было милое,
жизнерадостное, розовое лицо со светлыми глазами, светлыми бровями и
светлыми ресницами в обрамлении взлохмаченных светлых волос. Светлые глаза
глядели открыто и серьезно, а выражение лица свидетельствовало о природной
безмятежности и чувстве юмора. Казалось бы, такие внешние данные могли
вполне удовлетворить шестнадцатилетнюю школьницу. Однако Целестина была
другого мнения. Она считала, что безнадежно некрасива, хуже того: что
некрасивость ее банальна, отталкивающа, скучна и прозаична. "С таким лицом,
думала она, - не покажешься ни соблазнительной, ни загадочной. С таким
лицом всегда будешь выглядеть рассудительной, здоровой и омерзительно
обыкновенной".
Не удивительно, что до сих пор в нее никто не влюбился. Она сама
понимает: это не лицо, а кусочек розового мяса без намека на интеллект.
Разве при виде такого в сердце хоть одного стоящего мальчика может вспыхнуть
пламенное чувство? Исключено.
- Уж не будем говорить про икры, вслух произнесла Целестина, продолжая
разглядывать себя в зеркале. - Чересчур толсты. Чересчур толсты, гораздо
толще, чем нужно.
Где-то в глубине ее души нарождалось предчувствие хандры. До
контрольной по математике оставалось считанных полтора часа. За окном
темнело хмурое утро. Было холодно и тоскливо. Цесиному внутреннему взору
представилось бесконечное пространство времени, отделяющее данную минуту от
смертного часа. И время это было заполнено главным образом одиночеством,
поскольку с такой внешностью только на одиночество и можно рассчитывать. К
другим девочкам придет большая любовь, и станут они жить счастливо, растя
детей и внуков. А она будет трагически одинока.
Почему-то вода не текла из открытого крана.
Целестина с трудом оторвала взгляд от своего отталкивающего отражения в
зеркале.
- Почему из крана ничего не течет? - задала она себе вопрос. И тут
заметила на умывальнике записку, в которой отцовскими каракулями было
нацарапано:
"Цеся, воды нет, черт подери. Наверно, мы опять затопили Новаковских.
Сходи извинись, и пусть включат. Ага, и позвони в Госстрах, вызови агента,
пускай оценит ущерб. Боже, что за жизнь. Жачек".
- Да ведь я не успею! - раздраженно воскликнула Целестина.
Она решила умыться остатками воды из чайника и обойтись без чая.