"Ричард Сапир, Уоррен Мерфи, Эд Хансбургер. Седьмой камень (Дестроер)" - читать интересную книгу автора

Огайо. На взгляд Чиуна Дейтон был похож на все остальные американские города
с зелеными указателями и хорошими автострадами - точь-в-точь Рим во времена
Великого Ванга, величайшего из Мастеров Синанджу. Чиун очень часто
рассказывал Римо о сходстве между служением Риму, как это делал Великий
Ванг, и служением Америке.
Разумеется, в длинной истории Синанджу не было ничего столь же
странного, как эта страна, где увидел свет Римо.
В качестве Мастера Чиун обязан был передать историю своего мастерства.
Когда-нибудь Римо в свою очередь примет эту обязанность на себя.
Чиун не стал бы лгать, описывая историю своего периода, потому что ложь
могла бы стать источником опасности для других Мастеров, которые придут
после него, дабы выполнять работу величайших наемных убийц в мире. Но,
составляя свои хроники, он упоминал далеко не все подробности. Например, то,
что Римо не только не родился в Синанджу и не только не был корейцем, но
даже не был уроженцем Востока. Он был белым, и именно в этом и крылась
главная трудность. Римо родился белым, воспитывался и учился как белый и жил
среди белых до тех пор, пока Чиун не получил его вместе со всеми дурными
привычками, глубоко укоренившимися за двадцать пять лет жизни.
На протяжении долгих веков существования ассасинов из Синанджу, каждый
Мастер иногда переживал такой период, когда все, чему его обучали, как бы
отступало, только затем, однако же, чтобы потом еще полнее расцвести.
Мастер, которого воспитывали в деревне Синанджу, умел с этим справиться,
потому что, будучи корейским ребенком, он обучался игре в прятки.
Каждый ребенок в Синанджу знал, что порой Мастер возвращается в свой
дом и довольно долго потом не переступает его порога. Он пребывает у себя, а
жители деревни должны тогда всем говорить, что Мастера нет, он уехал на
службу к какому-то королю или императору.
Такова игра под названием "прятки". И каждый Мастер, воспитанный в
Синанджу, знает, что, когда его силы идут на убыль, надо скрыться и
устраниться от службы, пока не пройдет этот период.
Но что мог знать Римо? Что он мог помнить? Какие игры белых могли
подсказать ему, как поступить? Вспомнит ли он, как его воспитывали в
католическом сиротском приюте? Каким играм могла научить Римо римская
церковь, чтобы они, эти игры, подготовили мальчика к такому моменту, когда
наступит упадок сил?
Откуда ему знать, что ощущение возврата прежних чувств, которые, как он
думал, похоронены навсегда - это знак того, что следует спрятаться,
отступить в укрытие, точно раненному животному, пока силы не восстановятся
вновь?
Такие вопросы задавал себе Мастер Синанджу в городе Дейтоне, штат
Огайо. Потому что он знал о возникших у Римо трудностях. Чиун видел их
первые признаки, когда сам Римо ничего не замечал. Как ни странно, все беды
начинались именно тогда, когда человек безупречно себя чувствовал, ощущая
как никогда полное единение разума и тела.
Перед отъездом Римо был счастлив, и Чиун осуждал его за это.
- Что плохого, если я великолепно себя чувствую, папочка? - спросил
тогда Римо.
- Ощущение совершенства может оказаться ложным, - ответил ему Чиун.
- Но не тогда, когда знаешь это наверняка.
- Откуда всего опаснее падать?