"Уоррен Мерфи, Ричард Сэпир. Заговор на Нуич-стрит (Цикл "Дестроер")" - читать интересную книгу автора

отдельные серии, и, несмотря на перерыв, все было понятно.
У Чиуна по этому поводу было иное мнение, и после случая в мотеле он
неделю не разговаривал с Римо. Римо был единственным человеком, которому
было не все равно, разговаривает с ним Чиун или нет.
Телевизор был установлен и переключен на канал с "мыльными операми".
Через полчаса должен был начаться "Лоуренс Уолтерс", а после него - "Пока
Земля вертится" и "Возвращение в Друри-виллидж." На упражнения оставалось
тридцать минут. Чиун заставил Римо заняться падением с одновременным
продвижением вперед - одним из основополагающих приемов. Чиун утверждал, что
такому падению нужно переучиваться всякий раз, когда улучшаются навыки
обучаемого. Римо находил это утверждение абсурдным, пока не понял, что на
вид простой акт падения и одновременного продвижения вперед имеет много
различий и тонких вариаций.
Затем Римо принялся за упражнения для рук, торса, шеи, бедер, ног и
закончил дыхательными упражнениями, которыми он занимался ежедневно в
течение последних лет, с того самого времени, когда зажили ожоги на
запястьях, лодыжках и на лбу, подученные на электрическом стуле. С тех пор
Римо, который до этого звался Римо Уильямс, который был когда-то жив, у
которого было другое лицо, который был полицейским, неожиданно приговоренным
к смертной казни за преступление, которого он не совершал, к электрическому
стулу, на который уже шестьдесят лет до этого не сажали полицейского, да и
вообще поговаривали об отмене смертной казни, - с тех пор Римо каждый день
выполнял дыхательные упражнения.
При этом он дышал так, как мало кто на свете: напрягая до боли легкие,
растягивал их до предела, с каждым днем - все больше и больше, приучая
кровеносную систему с каждым разом все более эффективно воспринимать все
меньшее количество кислорода, соответственно перестраивая нервную систему.
Он был весь в поту, когда закончил. Приняв душ, Римо облачился в серый
двубортный костюм и рубашку с галстуком в полоску, но, припомнив, как
выглядели Бладнер и его люди, снял галстук.
- Чиун, я пошел на съезд. Что у вас сегодня на ленч?
- "Дон Даниш", - ухмыльнулся Чиун.
- Перестань издеваться!
- "Дон Даниш", - повторил, хихикая, Чиун. - Как можно есть пищу с таким
названием?
- Чиун, я разобью телевизор! Я не шучу. Так чем ты меня будешь сегодня
кормить?
- Рис, вода и три унции сырой рыбы, но не трески, она слишком жирная.
Не смей есть чешую.
- Какого черта я стану есть богом проклятую чешую?
- Всякий, кто готов съесть "Дон Даниш", сожрет и рыбью чешую, - ответил
Чиун. - Хе-хе!
- Хе-хе! Хорошо бы, чтобы перестали показывать "Пока Земля вертится"!

В зале Римо появился заблаговременно. На церемонию отбытия обычно
собиралось мало народу - несколько делегатов с женами, действующий президент
профсоюза со своими сотрудниками. Перед началом совершалась служба для
верующих - иудаистов, протестантов и католиков. Никто из священнослужителей
особенно не распространялся о Господе: речь в проповедях в основном шла о
профсоюзном движении и сексе, о профсоюзном движении и социальном развитии,