"Уоррен Мерфи, Ричард Сэпир. Узы крови" - читать интересную книгу автора

- Случается, люди совершенно не обращают на меня внимания. Вот как ты
сейчас. И это меня беспокоит. Серьезно. Это, знаешь ли, форма дискриминации.
Ведь не будь я юридически мертв, стал бы ты пялиться в окно, когда я с тобой
разговариваю?
- Не знаю и не хочу знать.
- Мортизм! Вот как это называется. Или смертизм. Как тебе больше
нравится. Бывают сексисты, бывают расисты, а ты - мортист. Думаешь, раз там
на кладбище в Нью-Джерси установили плиту с моим именем, так можно со мной и
не разговаривать? Ошибаешься! У мертвых тоже есть свои права.
-Я и не спорю, - сказал попутчик, которого звали Леон Хискос-младший.
Это был непринужденных манер, с мягким взором голубых глаз и пышными
пшеничными волосами молодой человек в полотняном пиджаке от Версаче, без
галстука. Сидел он себе в салоне для курящих "Боинга-727", никого не трогал,
как вдруг - здрасьте! - подходит к нему этот худощавый тип с
непропорционально широкими запястьями, плюхается в соседнее кресло и
сообщает, что зовут его Римо Уильямс, но говорить об этом никому нельзя,
потому что юридически он, видите ли, покойник. Хискос с первого взгляда
решил, что у этого Римо - шпаны-шпаной в солдатских брюках и черной
футболке - не все дома, и отвернулся к окну, но недоумок этот как сел, так
пошел трепаться и никак не угомонится.
- Вот признайся честно, что не принимаешь меня всерьез, - приставал
Римо.
- Ох, да отвяжись ты!
- Ну вот! А я о чем говорю! А знаешь, я ведь не рассказываю эту историю
кому попало. Это в некотором роде честь. Ценил бы! А началось все, еще когда
я был полицейским в Нью-Джерси.
- Ты что, легавый? - вскинулся вдруг Леон Хискос-младший, впервые
взглянув Римо прямо в глаза - темные, глубоко посаженные, без блеска. И
взгляд у них был и впрямь, как у мертвеца.
- Был когда-то, - кивнул Римо. - Пока меня не казнили.
- А, - неопределенно протянул Хискос.
- В парке нашли забитого до смерти торговца наркотой, а рядом валялся мой
полицейский значок. Но я этого типа не трогал. Меня подставили - и под суд.
Не успело до меня дойти, что никакой это не показательный процесс на радость
общественности или что-то вроде того, смотрю - уже привязывают к
электрическому стулу. Впрочем, стульчик-то оказался липовый. Скоро я
очухался и услышал радостную весть, что с этого дня вычеркнут из списка
живых.
Может, если отвечать, он отвяжется, подумал Хискос и сказал:
- Наверно, твоя семья очень переживала.
- Нет, не очень. Я сирота. Отчасти по этой причине меня и выбрали для
работы.
- Работы? - переспросил Хискос, поневоле признаваясь себе, что слушает с
интересом - может, из-за этих мертвенных глаз?
- Ну да. Это, вообще-то, нелегко объяснить. Видишь ли, некоторое время
назад один из президентов решил, что плохи наши дела. Правительство
проигрывает войну с мафией. Мошенники вертят конституцией как хотят,
уклоняясь от ответственности перед нацией. Еще немного посадит
организованная преступность своего человека и Белый дом, и тогда - прощай,
Америка! Ну и что тут мог президент? Не отменять же конституцию! И тогда он