"Мелинда Мердок. Восстание 2456 года ("Бак Роджерс" #1) " - читать интересную книгу автора

звезд казалось белым.
- Куда нам теперь? - спросил Бак.
Усталым жестом Вильма указала направление, и они пошли.
Ночь была безлунной, но ясной. В воздухе чувствовалась осенняя
прохлада, хотя дул теплый южный ветер. Стараясь держаться в тени, они
пробирались по темным, зловещим улицам. Бак совершал экскурсию по главному
городу Земли, городу двадцать пятого века. А когда-то здесь был его родной
город Чикаго... В отдалении различались очертания центрального Чикагоргского
комплекса РАМ. Построенный, как все крупные сооружения РАМ, в виде пирамид и
тетраэдров, он своей подавляющей завершенностью словно торжествовал над
поверженным в прах городом. Фундаменты величественных строений РАМ
закладывались на вековых скоплениях камней и блоков - того, что разрушения и
бомбежки оставили от домов Чикагорга, которые много лет назад гордо
высились, воплощая в себе богатство и процветание. То, что сейчас
олицетворяет РАМ.
- "Взгляни на содеянное мною, о Могущественный, и ужаснись", -
процитировал Бак.
- Что?
- Ничего. Просто стихи, которые я когда-то читал.
Эта строка возвращала его в юность. Образы давно минувшего времени живо
вставали перед глазами. Казалось, он снова ощущал запах стружки от
свежеотточенных карандашей и пыли крошащегося мела, слышал жужжание
единственного компьютера в углу классной комнаты. Бледно-желтые стены,
распахнутые окна, через которые широкими потоками вливался солнечный свет, и
зеленые поля за ними... Ему было четырнадцать, он посещал летнюю школу и был
зол на весь белый свет. Отстав в учебе на целый семестр из-за острого
ревматизма, он должен был заниматься английским во время летних каникул.
Мягкий голос мисс Хаммерсмит нараспев читал стихи Перси Б. Шелли...
Бак потряс головой, позволяя ночному воздуху с привкусом смога стереть
картину, возникшую перед глазами. Тот мир ушел. От того города остались лишь
груды кирпича, камня и обрушившихся бетонных плит, что громоздились вокруг
покореженных стальных каркасов некогда возвышавшихся здесь зданий. Однако в
руинах теплилась какая-то жизнь: дыры в стенах были кое-как залатаны листами
железа, досками, пластиком или завешаны тряпьем. Смрад помоев смешивался с
резким запахом промышленных выбросов. В той части разрушенного города,
которая была ближе к РАМовским пирамидам, не росло ни травинки, ни деревца -
ничего, что могло бы хоть как-то скрасить безобразие этих развалин. Лишь на
противоположной стороне, максимально удаленной от комплекса, природа делала
робкие попытки проникнуть в пределы индустриальной пустыни. Бак вдруг
осознал, что в этом - нынешнем - мире он единственный, кто помнит, каким
бывает свежий воздух, кто видел бескрайние поля с обильным урожаем, у кого
были перспективы на будущее, основанные на надеждах и достижениях, а не на
отчаянии. Он, Бак, был единственным оставшимся в живых представителем
золотого века. Он мрачно усмехнулся. В то давнее время он не считал, что его
эпоха как-то особенно осчастливлена. Теперь же, в сравнении с этим миром
наступившего будущего, она показалась ему раем.
Они с Вильмой шли, спотыкаясь об обломки и камни, о распадающиеся
останки города, который он помнил. Теперь это были руины, населенные
человеческими отбросами. Только те, кто принадлежал к РАМ, могли жить
полноценной жизнью: у них были цели и устремления, упорядоченный быт. И это