"Груз для горилл" - читать интересную книгу автора (Ячейкин. Юрий)

Юрий Ячейкин. Привкус славы

Я работаю Старшим Искателем Недостатков в литературной секции ФБР-Х – Федеральном Бюро Рукописей (художественных). Наше Бюро базируется на пятой планете системы двух солнц – Альфы и Омеги, в самой гуще Волос Вероники. Кабинет мой прекрасно оборудован для плодотворной творческой работы. К моим услугам сверхмощный электронно-вычислительный центр "Чтец" на миллион операций в секунду и картотека на 500.000 сомнительных фраз-выражений, которые при желании можно отыскать в любой художественной рукописи. Собственно, моя работа состоит в том, чтобы регистрировать перфоотзывы "Чтеца" и своевременно отсылать их в "Критическую газету", самое крупное и самое влиятельное издание Системы.

Должность моя чрезвычайно ответственная. По сути, от четкой и слаженной работы нашего Бюро зависит стабильность общественных институтов, непоколебимость гражданских идеалов, лояльность мыслей и деловых наклонностей каждой отдельной особы. Это очень важно, если принять за аксиому, что поступательное движение любой цивилизации зависит в арифметической прогрессии от общего интеллектуального уровня общества в целом. Наша цель – высокообразованная, гармонично развитая личность, человек, способный на самостоятельный анализ и широкие абстрактные обобщения, без чего немыслимо существование колонии в условиях Дальней Вселенной, на колоссальном удалении во времени и пространстве от Прапланеты. А достичь этого невозможно без всестороннего художественного воспитания. Только эмоциональная сила искусства способна расшевелить вялое воображение пресыщенного человека, научить его осмысливать неожиданности космоса в широких философских категориях.

Однако на заре нашей цивилизации мы в этом вопросе столкнулись с, казалось бы, непреодолимыми трудностями. Если коротко обрисовать ситуацию, она будет выглядеть так. Любая Государственная Система не может существовать без Искусства, ибо оно возвеличивает и утверждает ее социальные принципы. В то же время существование самого Искусства также зависит от Государства, а точнее – от его экономической поддержки, ибо настоящий расцвет Искусства требует значительных ассигнований и дотаций. Иначе оно может деградировать до пещерных рисунков. Да, именно до пещерного примитивизма, когда первобытный охотник для чисто ритуальных целей выдалбливал на каменной стене контур дикого зверя и грубо раскрашивал его. Чего стоит рукопись, которая покрывается пылью в ящике письменного стола? К тому же Искусство требует свободного времени без служебных хлопот о хлебе насущном.

Эти две общественные величины – Система и Искусство – взаимно повязаны, но повязаны, если прибегнуть к зрительному образу, как полисмен и гангстер одной цепочкой наручников. И действительно: любая система уже по своему назначению тяготеет к стабилизации, а Искусство по самой своей индивидуализированной природе всякую стабилизацию отбрасывает, ибо она противопоказана его поступи; Система хочет канонизировать свои государственные доктрины, Искусство же ломает каноны, ибо без этого оно не может существовать, без этого оно мертво. Противоречие, которое нельзя устранить.

Когда-то, еще в довселенскую эпоху, эту опасность, которую хранит в себе подобное противоречие, предвидел прадавний вещун Рей Брэдбери, полумифический пророк Прапланеты. Он совершенно обоснованно считал, что в соревновании "Система – Искусство" непременно выигрывает Власть, и творения побежденного Искусства поглотит безжалостный огонь, освященный государственным Законом. С удивительной для того времени проницательностью он выдвинул пророческую гипотезу, что 451 по Фаренгейту есть именно та температура, при которой вспыхивает и горит бумага. Его колдовское предвидение стало предметом бдительного внимания философов и социологов. Сжигать книги! Запретить индивидуальную мысль! Стандартизировать личность! Объявить так называемый духовный комплекс проявлением морально-этической развращенности! Уничтожить противоречие в огне и – делу конец!

К сожалению, его учение оказалось действенным временно, пока существовали в ограниченных условиях Прапланеты. А перед жуткими, пронзительными, галактичными глазами Вселенной стандартно-потребительское воображение оказалось немощным и жалким. Кроме того, сопротивление унификации мышления приобрело гораздо большие масштабы, чем это предвидел старец Рей. Возникли многочисленные банды Почитателей Книг, по всей Прапланете шлялись Чтецы-Декламаторы из тщательно законспирированной секты Библиофилов, и что хуже – некоторые сумасшедшие фанатики сами писали Книги обо Всем!

И тогда возник фатальный вопрос: как быть дальше?

А когда возник вопрос, родилось и соответствующее решение проблемы: пусть Искусство и в дальнейшем исполняет свои государственные функции, но на новых Всемирно-исторических началах. Решение было необычайно простым: чтобы никто не увлекался чтением книжек, следует разрешить их читать. Следует также достигнуть такого интеллектуального уровня, чтобы никто не писал новых произведений и полностью удовольствовался массовым изданием классического наследства. А чтобы никто не писал книжек, необходимо каждого заставить написать хотя бы одно литературное произведение, чтобы каждый автор на собственном опыте убедился в своем примитивном антиобщественном мышлении, которое, естественно, противоречит высокому и благородному назначению Искусства.

И вот постепенно антагонистическое противоречие обернулось в свою противоположность – идеальную гармонию. Слышно, что на Прапланете человечество до сих пор делится на горстку талантов и широкие круги обездоленных графоманов, что нарушает здоровое интеллектуальное равновесие цивилизации. А вот у нас новые художественные требования породили и новые идеалы.

Хочешь быть уважаемым членом общества? Сдай экзамены на звание бакалавра Искусств! А лучше всего – на почетное звание магистра! Хочешь прославиться на всю Вселенную? Затмить героических Искателей Космических Кладов? Вписать свое имя на страницы Истории и Энциклопедии? Создай и опубликуй литературное произведение! Сравняйся с апостолами мысли на Прапланете – Гомером, Эврипидом, Шекспиром! Но, берясь за это неимоверно тяжкое и сложное дело, помни, что оно под силу лишь редким гениям. На протяжении последних столетий никто не сумел подняться вровень с прадавними корифеями, никто не создал Книгу, достойную нашей эпохи! А ты попробуй! Возможно, это ты – легендарный гигант художественного мышления. Но не забывай: творение лишь тогда живет, когда оно выдержало суровые испытания временем и редактированием! Если добьешься цели, тебя ждут слава, почести, молитвенный экстаз во вселенском масштабе по всем Колониям матери-Прапланеты! Запомни: самая светлая мечта каждого мыслящего существа – создать Творение, пригодное для печати!…

Теперь будет понятно, почему таким большим спросом и популярностью пользуется на всех планетах от Альфы до Омеги ежедневная "Критическая газета", выросшая из куцых пеленок некогда подпольного "Литературного вестника". Из номера в номер она заполнена уничтожающими рецензиями на свеженькие рукописи. Миллионам бакалавров и магистров приятно изо дня в день сознавать, что среди бесталанных пигмеев еще не родился многодумный великан, что еще не загремел могучий голос новейшего Гомера, Эврипида или Шекспира. Это придаст им уверенности и достоинства, твердости и принципиальности, формирует целостный и бескомпромиссный характер смелых пионеров Космической Безграничности, не обремененных проявлениями комплекса неполноценности, ибо каждый из них по своей культуре мышления есть равный среди равных. Ибо если возникнет такая необходимость или же если с кем-нибудь из его друзей произойдет досадный псевдотворческий рецидив, то каждый, благодаря своим феноменальным познаниям в Искусстве, способен самостоятельно найти в любой рукописи уйму недостатков и квалифицированной критикой уничтожить произведение.

Исключений нет – все равны перед Законом, каждый должен почувствовать на себе благотворное влияние профилактической экзекуции: сочини произведение – отдай на суд "Чтеца" – прочти рецензию в очередном выпуске "Критической газеты". Среди эрудированных бакалавров и магистров широкое распространение получили точные и недвузначные высказывания, которые доказали уже свою неувядающую жизненность многолетней практикой: читатель этого не поймет…

– Это не для нашего читателя…

– Читатель ждет не этого…

– Это не то произведение, которое стоило бы адресовать нашему требовательному читателю.

– Читатель решительно отбросил эту литературную макулатуру, наполненную нигилистическими выходками, недалекими сентенциями и сомнительными наблюдениями.

Все это давным-давно превратилось в определенной мере в некий полукультовый ритуал, который для каждого по большей части проходит быстро и безболезненно. И это закономерно, ибо единым литературным жанром, который выжил, возмужал и обрел социальную весомость, сделалась профессиональная рецензия – разнос с широкими ссылками на авторитетные отзывы нашего требовательного читателя, запрограммированного с той благородной цельно, чтобы выполнение его программы стало залогом всех наших будущих литературных успехов.

Исключений нет, но не существует и правил без исключения.

Из практики я знаю, что по правилу достаточно одной попытки, чтобы начинающий осознал всю никчемность своих литературных попыток, всю свою творческую немощь и после этого сознательно взялся за общественно полезный труд в соответствии со своими природными способностями.

Однако, хотя и очень редко, случаются упрямые фанатики с антиобщественными представлениями и болезненными надеждами на то, будто их слабосильная, неверная, а значит, и вредная писанина соответствует высоким требованиям читателя. Негативный отзыв их всегда удивляет, но они с удивительным упрямством садятся за новое произведение, готовя хорошую поживу для "Критической газеты", которая охотно, на утеху бакалавров и магистров, следит за их эволюцией от антихудожественного примитивизма до неизлечимого литературного сумасшествия.

Для нас, Искателей Недостатков, подобные кандидаты в психбольницу – всегда счастливая находка, профессиональное развлечение в серой рутине однообразия. К тому же, как это ни парадоксально, из этих упорных фанатиков иногда получаются наиболее старательные и въедливые критики.

Пользуясь своим значительным служебным положением, я обычно перехватываю у младших коллег наиболее интересные экземпляры.

Вот и сейчас сижу и, заранее предвкушая перипетии воспитательной работы, с минуты на минуту жду Джо Блекуайта, который должен явиться на очередное закрытое рецензирование.

Доныне припоминаю тот нудный день, когда Джо Блекуайт зашел в Бюро впервые и, стеснительно держа в руках пухлую рукопись, запинаясь от волнения при каждом слове, едва смог пробормотать:

– Добрый день, сэр… Позвольте мне, сэр… Думаю, сэр… Возможно, ошибаюсь, но я… Сэр…

После такой сложной и утонченной тирады он окончательно растерялся.

Торчал в дверях и чуть ли не до слез пылал от стыда. Но я хорошо изучил подобный тип начинающего и видел его насквозь. Он всегда будет волноваться и краснеть, стыдиться самого себя и от безнадежности приходить в отчаяние, но регулярно будет появляться в моем кабинете. И каждый раз с новой рукописью.

– В чем дело, юноша? – доброжелательно спросил я, чтобы не спугнуть редкую пташку и сразу же вызвать у него расположение и доверие.

– Мне… кажется… Я… принес повесть…

– Прекрасно! – поддержал я его усмешкой.

– Не знаю… Но я хотел бы… если это возможно… не перфорированный

отклик "Чтеца", а… а живое… человеческое слово… Если можно…

– Почему бы и нет?

– Правда?! – обрадовался он.

Я – тоже, ибо не ошибся в своих визуальных выводах.

Анкета:

Я тогда внимательно проштудировал повесть, чтобы во время рецензирования не потерять ни единого флюида интеллектуального наслаждения. Ничто в нашей чрезвычайно ответственной работе так не утешает, как полная беспомощность и беззащитность автора.

Из рекомендаций "Техники разговора" я выбрал вариант Б-2, который предусматривает психологическое обезоруживание, усложненное неожиданным переходом на ФРА, форсированную разговорную акцию. И когда он явился в назначенное время, я повел тактичную, но казуистически глумливую речь:

– Слушай, Джо, позволь мне высказать свои соображения искренне и откровенно.

– Да, сэр… Именно так… Как можно иначе… Сэр…

– Так слушай. Твою повестушку я читал с неослабевающим вниманием.

Должен признаться, она написана умелой рукой. Художественный уровень высокий.

– Правда?! – даже покраснел он от похвалы.

– Некоторые детали в описании роботов просто блестящи! Ты их щедро смазал маслом нерядовой фантазии!

– Спасибо за… доброе слово… сэр… читатель бы…

– Однако, прости меня, произведение твое имеет серьезные недостатки.

– Какие? – сразу же сник он и растерянно уставился на меня.

– Понимаешь, тебе не удалось заглянуть во внутренний мир современного робота – твоего современника, Джо! Ты не увидел прекрасное содержание выкристаллизованного неутомимого труженика новой формации! Твои герои полны многочисленных недостатков. Где ты отыскал их, Джо? В жизни или на свалке металлического лома?

– Я… сэр…

– Вот почему в целом повесть производит такое впечатление, будто ты писал ее, опираясь на свои устарелые школьные знания, и не заметил тех принципиальных изменений, которые произошли во внутреннем построении роботов. А старые схемы, Джо, давно осуждены читателем и отброшены самой жизнью. Я не советовал бы тебе предлагать этот насквозь фальшивый опус на суд, а точнее, на осуждение читателя: ведь вся твоя повесть основывается на устаревших литературных и технологичных штампах. Проблема перманентного становления работящего современника требует куда большей профессиональной квалификации.

Он был раздавлен и уничтожен. Он шатался, хотя и не падал.

– Но не советуете ли… вы мне… снова… сэр…

– Я не могу взять на себя такую ответственность, Джо. Я просто не имею права советовать – писать тебе или не писать. Это личное дело автора. Но ты же знаешь: творчество свободно и не регламентировано Законом!

– Тогда, сэр… если вы… позволите…

– Позволяю, Джо! – ласково похлопал я его по плечу. – Желаю успеха!

Второе его произведение было, вне всякого сомнения, автобиографической новеллой, хотя молодой человек и не акцептировал эту мысль. Детские годы, первые игрушки с хитрыми секретами… На этот раз из "Техники разговора" я выбрал вариант С-3, который предусматривал тематическую обесценку произведения с прозрачными намеками на антиобщественную тенденциозность.

– С художественной стороны ты превзошел самого себя, Джо! Новеллка читается! Игрушки, согретые теплом приятно удивленного ребенка…

– Правда?!

– Правда, но согласись, Джо, что и любой другой написал бы такую новеллку, ибо у каждого было подобное детство с подобными игрушками. Впрочем, это еще не беда. Тебе не удалось, Джо найти самого себя в собственном произведении!

– Но я… сэр…

– Дело обстоит намного хуже: объективно ты перечеркиваешь современную педагогику, которая пропагандирует коллективные игры как метод комплексного воспитания. А ты воспеваешь ничем не прикрытый индивидуализм. И вообще, поневоле складывается впечатление, что этим уходом в чрезмерно идеализированное прошлое ты осуждаешь жгучие проблемы современности, пренебрежительно относишься к светлым мечтам своих ровесников. Откуда это у тебя, Джо? Я же знаю – ты работящий и честный парень! Ну, почему бы тебе не поучиться у классиков – Гомера, Эврипида, Шекспира, которые воспевали героические будни своих современников? Не думаю, что стоит рекомендовать эту явно вредную вещь нашему дорогому читателю. В лучшем случае она вызовет совершенно естественное удивление. А в худшем… Одним словом, я тебе не завидую!

Я с удовольствием заметил, что перепугал его не на шутку.

– Что же мне… теперь… сэр?! – испуганно пробормотал он.

– Брось это гиблое дело, Джо. Советую, как сыну!

Но он не бросил и на днях принес исторический роман о трехсотлетней войне роботов из конкурирующих фирм на незаселенных планетах. Да еще имел нахальство заранее сообщить мне, что его роман не является побегом в прошлое, ибо без анализа и осмысления прошлого невозможно понять современность, и что его художественная интерпретация давнишних событий не противоречит концепциям официальной историографии. Признаю: где-то я допустил ошибку, ибо дело явно затянулось. Недопустимо – но Джо Блекуайт становится профессионалом! Возможно, я был недостаточно жестоким. Но ничего, сегодня я его заставлю стать на колени. Из "Техники разговора" я выбрал вариант Ф-7, который предусматривает доказательную провокацию с недвусмысленным обвинением в антиобщественной деятельности, преступном подрыве стабильности общественных институтов.

– Можно, сэр?

– Заходи, Джо! Давно жду!

– Прочитали?

– От самого заголовка.

Я сделал эффектную, интригующую паузу.

– Скажи мне, Джо, зачем ты вытащил на свет божий полузабытый антагонизм между роботами, который прекратил существование еще в седую старину после объединения фирм в одну могучую корпорацию "Транс-Космос"?

– Но ведь…

– Ты взял давно осужденную тему безработицы.

– Это… где?

– Ты что, забыл собственную писанину? Тогда я напомню. Вот твоя фраза-предложение, которую можно истолковать только однозначно: "Роботы, по сути, искренни: именно поэтому у каждого из них присутствует много друзей на поминках".

Он побелел и закричал:

– Я не писал такого!

– Писал, Джо. Взгляни на страницы 1, 3, 14, 25, 27, 28, 35, 40, 41, 57, 61, 99, 113. На этих страницах ты найдешь все слова крамольной фразы-выражения. И если их сложить вместе… Неужели тебе, Джон, хочется в исправительную колонию на одной из каторжных планет?

Я ликовал: Джо побелел, словно флаг капитуляции.

– Что же мне… теперь… сэр?…

Я лишь пожал плечами.

– Больше… не буду! Ни за что! Сэр!…

Я равнодушно молчал. По опыту я знал, что молчание иногда страшнее слова.

– Сэр!… Умоляю!… Верой-правдой!… Может, возьмете меня на работу критиком?… Я изо всех… как вы… сэр…

Я сразу смягчился:

– С этого следовало бы начать, Джо! Думаю, у тебя дело пойдет. Вот возьми для пробы басню в прозе на одной страничке и найди в ней сомнительную фразу-выражение: "Цензура была создана еще неандертальцами: вот почему под пещерными рисунками не найдено ни единого слова".

– А… хватит ли… слов… в такой короткой?… – засомневался он.

Я ласково взглянул на него: понимающий молодой человек!

– Ты прав, Джо, слов не хватит. Но разве тебе недостаточно букв?

– Будет сделано, сэр!

Отзыв "Чтеца":