"Рю Мураками. 69 " - читать интересную книгу автора

перехожу на стандартный японский. Когда представители "Комитета за мир во
Вьетнаме" произносят свои речи на диалекте, это звучит странно.
- Во Вьетнаме?
- Такие ублюдки, как зампредседателя, совершали чудовищные злодеяния в
Нанкине и Шанхае!
- Нанкин? Конечно. Но тебя не раздражает, когда они пытаются от этого
отмыться?
- Конечно раздражает. Они бесятся, что мы оскорбили систему, но много
ли ты знаешь здесь защитников этой долбаной системы?
- Я имел в виду совсем другое.
- Что именно?
- Что они пытаются разрушить все то, что мы для них создавали, - с
грустью сказал Адама. Он всегда был таким, и в его словах звучала
безысходность. Но при этом он обладал способностью убеждать.
Перед окнами учительской, возле кабинета директора, у стены библиотеки
стояли кучки учеников, которые, обливаясь потом в июльскую жару, стирали
граффити. Возможно, Адама был прав, когда говорил, что не только образцовые
учащиеся, но и самые никудышные, из-за своего комплекса неполноценности
готовые умереть за честь школы, усиленно орудовали тряпками.
В коридоре перед директорским кабинетом стоял с бледным лицом
Накамура. В руке у него была тряпка. Увидев меня и Адама, он натянуто
улыбнулся.
- Зачем ты держишь эту тряпку? - удивился Адама, и Накамура в ответ
высунул язык.
- Я решил, что может показаться подозрительным, если я буду сидеть без
дела. Не забывайте, что я - НЕ ОСТАВЛЯЮЩИЙ ОТПЕЧАТКОВ ПАЛЬЦЕВ. Но,
послушай, Кэн-сан, это действительно странно...
- Чего странного?
Тут Адама схватил меня за рукав, заставил присесть на пол и
притворился, что стирает надписи с пола. По коридору к нам приближались
завхоз, два охранника, а с ними завуч, полицейский в форме и еще один
человек, похожий на полицейского в штатском. Прежде чем они успели подойти,
я, вместе с Адама и Накамура, опустился на пол и притворился, что его
скребу. При виде полицейского я задрожал. Почему полицейские, когда идут,
так сильно бренчат? Звук его шагов еще более усиливался из-за того, что на
ногах у него были грубые высокие башмаки на шнуровке. У меня было готово
разорваться сердце от страха, когда под самым носом я увидел туфли
остановившегося возле меня завхоза.
- А, ВЫ, РЕБЯТА, - сказал завхоз, и я поднял голову, чувствуя, что у
меня перехватило дыхание. - Я понимаю, что вас это взволновало, но скоро
прибудет специальная команда и все очистит. Возвращайтесь в свои классы.
Скоро начнутся внеклассные занятия, а сразу после этого состоится
прощальная церемония. Так что идите!
Я был зол на себя за страх, что меня арестуют и линчуют на месте, но,
при виде тревожного лица завхоза с глубокой морщиной меж бровей,
успокоился. Этот завхоз, выпускник юридического отделения Императорского
университета Кюсю, однажды застукал меня в джаз-кафе, где я слушал музыку
Антонио Карлоса Джобима, отобрал у меня стакан с кока-колой, раз десять
меня шлепнул и запретил в течение четырех дней появляться на занятиях. Этот
высокий тип с седыми волосами когда-то написал несколько книг об уголовном