"Герта Мюллер. Большая черная ось " - читать интересную книгу автора

Я положила цепь в траву, чтобы она не громыхнула в песню, и стала около
полукруга, поближе к театральной стене. Агроном засунул руку в карман
пиджака, его рука мне представилась рубчатой рыбой. Взгляд агронома скользил
над скрипкой и мимо лица продавщицы упирался в шею регентши. Почтальон
штанинами прикрывал ей икры.
Женевьева разглядывала в воде свое отражение. Вода застыла как зеркало
в круглом жестяном тазу. Таз, оплетенный зелеными тополиными ветками, был
лесным озером.
Женевьева закрыла глаза. Она сняла с пальца обручальное кольцо и,
поглядев на своего ребенка, уронила кольцо в воду. После она сидела,
склоненная над озером, и долго плакала.
Лени стояла во втором ряду возле материной портнихи. На портнихе было
гороховое платье с белокружевным воротничком. Платья, которые она шила
матери, у нее каждый раз выходили слишком тесными в груди. Они на матери
скоро обвисали, вместе с платьями обвисали ее груди. Лени поглядывала в
глубокий вырез платья Женевьевы. С тех пор как отец Лени крутил большую
черную ось, она себя зачернила траурным платьем. Теребя пуговицы в трауре,
Лени шептала на ухо портнихе. Уголком глаза она, минуя вырез, косилась на
Ионеля. Шелко-вочерные уголки ее головного платка робко трогали
белокружевной воротничок и пугливо отшатывались. Портниха кривила рот.
Помпон на шапочке Ионеля раскачивался у кузнеца перед лицом.
Герцог наклонился над озером и опустил руки в воду. А кузнец смочил
губы, приложив их к горлышку бутылки. Фуражка у почтальона сползла ему на
глаза. Козырек проглотил лоб, а усы отъели рот.
Зажав в руке рыбу, герцог небольшим ножом вспарывал ей мягкое брюхо.
Ручка у ножа была белой. В рыбьем брюхе нашлось кольцо герцогини.
Я услышала, как за насыпью гонят коров. Их мычанье тянулось через
вечер, и было оно утомлено пастбищем. Цепь валялась рядом с чьим-то
громадным ботинком. Вблизи почтальон кинул окурок, он светился как глаз.
Певец встал перед театральной стеной и прижал подбородок к скрипке.
Играя на скрипке, рассказывал: "То было не алое сердце нашей добросердечной
герцогини, а сердце собаки".
Почтальон сорвал с головы фуражку и ею размахивал. Лоб зализал ему
волосы до самого затылка. Я махала носовым платком и приглядывала за
платочным ветром, как он вздымает белое крыло.
Певец пел о прекрасных женщинах. Рот его ластился к скрипке. Кузнец
поднес к губам бутылку и прикрыл свой разноцветно струящийся взгляд, тот,
что еще не вытек. Он усмехался и отхлебывал. Помпон у Ионеля подмаргивал
сладострастному голосу, и был он шерстяным глазом в пустой кузнецовой
глазнице. Кузнец поднял руку и выкрикнул: "Спой нам 'Палому'". Певец
перебренчал все струны, пока отыскал на губах и в пальцах песню. Мой дядя
покачивал лысой головой и прихлопывал в ладоши. А тетка скрюченными пальцами
дергала его за рукав и пришептывала: "Дурень ты, дурень".
Регентша мурлыкала куда-то в себя. Агроном подтанцовывал коленом, а
Ионель - пальцем. Кузнец громко и хрипло подпевал. Со щеки у Лени свисала
круглая слеза. Портниха оторвалась от Лениной слезы и зачернелости. Зеленая
как горох, она кричала "браво" и радовалась бе-локружевным воротничком.
По сцене прошагал герцог, за ним - трое слуг, за слугами шел конь.
Слуги выглядели постарше герцога и пониже ростом, а в конскую гриву были
вплетены красные ленты. Ионель разглядывал конские ноги, его помпон гладил