"Валентина Михайловна Мухина-Петринская. Король трассы" - читать интересную книгу автора

лет. На самом деле уже исполнилось 27.
Зиновию было 23 года, но он казался старше: много пережил. С него бы
писать портрет акварелью: зеленые глаза, румяные щеки, свежие, как у
мальчишки, губы, блестящие каштановые волосы. Удивительно ярко было все в
нем, но это была яркость акварели - нежная и чистая. Почему-то невозможно
было представить его старым или больным. Потому ли, что Зиновий с Рязанщины,
но он всегда ассоциировался у меня с Сергеем Есениным - как будто он был его
младший брат. И я с грустью подумал, что Зиновий, при всем его мужестве и
жизнерадостности, в сущности, легко раним душевно. И мне почему-то стало
страшно за него. Если бы я был верующим, я бы, наверно, помолился за него
богу.
Не знаю, сколько бы они так смотрели друг на друга (я твердо решил не
прерывать этого более чем странного молчания и пусть бы не выполнил норму,
но я простоял бы так хоть до вечера), но на площадку вскарабкался
запыхавшийся инженер Глухов.
Парень тоже красивый, ничего не скажешь, но на стройке его
недолюбливали за высокомерие и зазнайство. Некоторым не нравилась его
рыжеватая бородка под голландского шкипера, заграничные свитера и галстуки.
У нас этого не любят. Девчата за глаза называли его стилягой. Никаким
стилягой он не был, конечно. Здесь было другое.
Радий Львович холодно посмотрел на безмолвную пару и осведомился у
Зиновия, что ему здесь угодно.
- Посмотреть, - лаконично ответил Зиновий, неохотно переводя на него
взгляд.
- Почему вы не на своем рабочем месте?
- Ночной рейс.
- Тогда надо спать!
- Выспался.
Таня громко рассмеялась и обратилась ко мне:
- Медведик, вы с отцом живете в том бревенчатом доме на отшибе, на
самом берегу Ыйдыги?
- Да. И Зиновий с нами...
- Мне давно хотелось посмотреть, как живет Михаил Харитонович. Я ведь
хорошо знаю твоего отца и дружна с ним.
- Так приходите и посмотрите!
- Я приду в воскресенье на лыжах, побродим по реке. Пошли, Зиновий, не
будем мешать Медведику. (И выдумала же, как называть меня!)
Они стали, разговаривая, спускаться вниз по железной лесенке, оставив
меня один на один с разъяренным инженером.
Это было не совсем честно с их стороны. Радий Львович излил свой гнев
на меня, сделав несколько резких замечаний, которых я не заслужил. Я смотрел
на него с любопытством, потому что еще не видел так близко ревнующего
человека.
Он окончательно взбеленился, но, должно быть поняв, что смешон, решил
наконец оставить меня в покое и удалился.
В тот вечер в клубе было общее собрание строителей. По дороге в клуб
Зиновий говорит мне:
- Любопытная штука эта твоя электросварка, но...
- Что но?
- Если ты думаешь, что я сменяю верный свой грузовик на этот