"Юрий Игнатьевич Мухин. Как уродуют историю твоей Родины" - читать интересную книгу автора

расстреливал сам Блохин. Расстреливали за ночь от 200 до 350 человек из
немецких пистолетов "вальтер", которые Блохин привез с собой из Москвы.
Ночью перед первым расстрелом в кабинет к Д.С. Токареву вошли В.М. Блохин,
Н.И. Синегубов и М.С. Кривенко. Первый сказал: "Ну, пойдемте, начнем".
"Перед расстрелом Блохин надел спецодежду: кожаную коричневую кепку, длинный
того же цвета кожаный фартук, такие же перчатки с крагами выше локтей. Я
увидел палача... Через вторую заднюю дверь трупы выносили из камеры и
бросали в крытые грузовики. Затем 5-6 машин увозили тела к месту захоронения
в окрестностях села Медное. Это рядом с дачами УНКВД, с одной из моих двух
дач. Место выбирал сам Блохин. Он же привез из Москвы двух
экскаваторщиков", - давал показания все тот же Токарев. Немецкие войска
никогда эту территорию не занимали, хотя само село Медное находилось
несколько дней в их руках. Д.С. Токарев передал тайну захоронения поляков
своему преемнику Сененкову, позднее ставшему заместителем заведующего
отделом ЦК КПСС. Каждого нового начальника областного управления КГБ также
посвящали в тайну, и он делал все, чтобы о ней не узнали.
В Харькове, как и в Калинине, польских офицеров расстреливали во
внутренней тюрьме НКВД на улице Дзержинского, куда военнопленных доставляли
"воронками" с железнодорожной станции. После идентификации личности,
военнопленному связывали руки за спиной и выводили в комнату, где выстрелом
в затылок лишали его жизни. По мнению медицинских экспертов НКВД, в этом
случае пуля проходит через позвоночный столб, вызывая спазм мышц и
минимальное кровотечение. Тела расстрелянных с завязанными на головах
шинелями вывозили на грузовиках в полночь и доставляли в 6-й район
лесопарковой зоны Харькова, на территорию санатория НКВД, что в 1,5 км от
села Пятихатки. Там их закапывали вблизи дач УНКВД, вперемешку с могилами
советских граждан, расстрелянных теми же палачами ранее. Экзекуциями
руководили как присланные из Москвы работники комендантского отдела АХУ НКВД
СССР, так и начальник УНКВД по Харьковской области майор госбезопасности
П.Е. Сафонов, его заместитель капитан ГБ П.Н. Тихонов и комендант УНКВД ст.
лейтенант ГБ Т.Ф. Куприн. Они же, по всей видимости, руководили и расстрелом
заключенных тюрем, доставленных в Харьков.
О последних часах жизни польских офицеров наиболее красноречиво
свидетельствуют записи талантливого резчика по дереву 32-летнего поручика
Вацлава Крука и майора Адама Сельского, найденные при эксгумации могил в
Катыни.
В. Крук писал: "08. 04. Сегодня очередь дошла до меня. Утром я помылся
в бане, постирал носки и платочки [...] вообще [...] до [...] с вещами".
После сдачи казенных вещей обыскали повторно в 19-м бараке, а оттуда через
ворота вывели к машинам, на которых мы доехали до небольшой станции, но не
до Козельска (Козельск отрезан половодьем). На этой станции под строгим
конвоем нас погрузили в тюремные вагоны. В тюремном отсеке вагона, который я
вижу впервые в жизни, нас 13 человек. Я еще не знаком с этими товарищами по
плену. Теперь мы ждем отправки со станции. Если ранее я был настроен
оптимистически, то теперь от этого путешествия не жду ничего хорошего. Хуже
всего то, что [...] не известно, сможем ли мы определить направление, в
котором нас повезут. Терпеливо ждем. Едем в направлении Смоленска. Погода
[...] солнечная, но на полях еще много снега.
09. 04. Вторник. Ночь мы провели лучше, чем в давних вагонах для скота.
Было немного больше места и не так ужасно трясло. Сегодня погода [...]