"Е.Мухина. Суровая юность " - читать интересную книгу автора

попросила, если эшелон будет стоять долго, отпустить меня домой. Он знал,
что я бывалый радист, и решил отпустить меня с уговором:
- Хорошо, Чижик, только если ты со мной полетишь к партизанам.
- С вами - хоть на край света. Хоть десять раз.
Он улыбнулся:
- Эшелон будет стоять в Сухуми всю ночь.
Подъезжаем к Сухуми, на вокзал, с которого я уезжала, чтобы начать свой
военный путь. Чепига отпустил нас с Дашей. Почти бегом пустились мы вдвоем
по знакомой мне Ачадарской дороге. Раньше я боялась ходить по ночам. Зато
сейчас мне море по колено. Идем быстро, стучим по дороге кирзовыми сапогами.
Бушлаты за спиной, в них жарко. Вот и знакомый мост. Навстречу нам ветерок
из ущелья. Сколько раз мы шагали с сестрой Мотей по этой дороге! Два года
подряд носила она почту для рабочих Гумистинского моста. Так мы идем с
Дашей, и я все думаю про свое детство, про все прошедшее. Еще три
километра - и мы дома.
Час ночи. Мы перелезаем через забор. Подходим к двери. За ней ничего не
слышно. Кажется, что здесь никто не живет. Стучу. Кто-то зашептался в доме.
Еще раз стучу, погромче.
- Кто там? - спрашивает отец.
- Это я, папа.
Слетает крючок с двери. Распахнув дверь, отец кричит матери:
- Старуха, скорей зажигай лампу, дочка приехала!
Чиркнув спичкой, он сам, не дожидаясь матери, зажигает свет. При
тусклом свете я вижу мать. Она не верит, что это я. Прижимая ее к себе, без
конца целую морщинистое дорогое лицо. Отец мечется по комнате, хлопает
дверцами шкафа. Когда отец сильно волнуется, он всегда часто-часто мигает
глазами. Вот и сейчас у него сильно дергаются веки и трясутся руки. Мне его
очень жаль. Я знаю, почему он так волнуется. Ему хочется нас накормить,
угостить, но ничего нет у моих стариков. Живут на пайке, и его еле хватает.
Мы с Дашей принесли несколько банок консервов, две булки хлеба, немного
сухого молока и пакет сахару, разложили все свои угощения. Отец достал
чайник с вином. У нас оно свое, виноградное. Сели.
Да, отец и мать еще больше постарели за эти годы. Меньшая сестра Вера,
что провожала меня в армию, учится в Сухуми на курсах кройки и шитья. Для
девушки это хорошая специальность.
Когда немного поговорили, мама повеселела, спрашивает:
- Ты что, дочка, совсем или как?
- Эх, чего захотела! - спохватился отец. - Разве пустят сейчас совсем,
когда еще война идет? Ведь фашист и за морем сидит. Далеко зашел, гад, не
выгнать его сразу. Сухуми тоже все время бомбил. Прилетает все откуда-то
из-за моря. А ты захотела, старая, домой вернуть солдата. Вот побегут
фашисты без оглядки, тогда и войне конец. Нет, дочка, раз выучили тебя, не
ходи пока домой, хоть и посылать будут. Я глупый тогда был, что не пускал
тебя в армию, да еще шум такой поднял в военкомате. Это все через нее,
старую, позор такой на себя взял!
- Ты прав, отец, нас не пустят сейчас. Но нам не опасно. Мы работаем не
на передовой, нас ни разу даже не бомбили. Так что вы не беспокойтесь. Вот
спросите у Даши, она вам скажет, что мы работаем в хорошем, спокойном месте.
А сейчас мы едем в Москву... Ну, нам пора!
Я целую отца и мать. Они плачут. Чтобы не видеть их сразу потемневших