"Сергей Дмитриевич Мстиславский. Накануне: 1917 год " - читать интересную книгу автора

айвазовцев: и отец и дед до самой смерти на заводе слесарями работали. И
политикой будто вовсе не был зашиблен: когда в Рабочую группу выборы шли,
его по цеху против Шиханова выставляли: в цеху Сосипатра особо уважают и
любят. Отказался, не пошел в группу. И на митингах никогда голоса не
подымал.
А сейчас...
А сейчас... прямо слуху своему не поверил Ефимов. Начал Беклемишев
будто ладно: против забастовки в день Думы, против того, чтобы "думских
звонарей" поддерживать, но дальше - о "кровавом воскресенье", о том, чтобы
девятого обязательно бастовать... Да в каких словах... Хоть Павлову в
пору...
Ефимовская спина, согнутая, давно уже ныла, но мастер не отгибался от
"телефона", ловя каждое слово. Голос Сосипатра, вздрагивавший сначала от
непривычки, должно быть, на людях говорить, звучал уже ровно и крепко.
- Девятого, стало быть, бастовать. Но я еще так скажу, товарищи.
Одной забастовки, безусловно, мало. Стачка, какая б она ни была, все же
дело, так прямо сказать, домашнее: дальше своего квартала, много,
района, - не уходит. И получается вроде того, что у себя дома кулаком по
столу стучать. По прежнему времени для острастки хозяину, для повышения
заработка и иных, домашнего - так скажем - порядка дел, - и стачки,
конечно, было достаточно. Но сейчас перед рабочим классом...
У Ефимова быстрым частым дрогом заморгали ресницы. "Классом"? Да он
что, социал-демократ? Только от них о "рабочем классе" и слышишь".
- ...перед рабочим классом покрупнее задачи: нынче надо крепко, под
самый корень брать. Пора от таких забастовок, розничных, вообще,
выступлений, переходить к общей организованной борьбе за общие требования.
Пора выходить за фабричные стены - на улицу.
"На улицу? - задохся от волнения Ефимов. - Это что ж будет? К чему
зовет?"
А Сосипатр продолжал. В цехе тихо стало совсем: никто не шаркнет, не
кашлянет.
- На улицу надо выходить, товарищи. В уличных выступлениях
соединяться - по районам, по заставам, по всему рабочему городу. Рабочих в
Питере - четыреста тысяч. Одних нас, металлистов, без малого тысяч сто
шестьдесят... И вся беда в том, что мы еще - вроссыпь, без единства
живем... А если мы соединимся, - такая сила будет, товарищи! Прямо скажу -
необоримая сила. Начнем выступать вместе в общих демонстрациях, под общим
кличем, - каждый эту силу почувствует и поймет... И поймет, что одна у
рабочих дорога и борьба одна, - и в каждом из нас от этого силы вдесятеро
прибавится. Вот с девятого, я предлагаю, так и начнем.
Голос чей-то перебил тонким вскриком:
- На расстрел зовешь? Как в пятом году было.
Ефимов хихикнул тихонечко:
- Гришка старается... Ах, и мастак же, стерва... А ну-кася, Сосипатр,
вывернись... Что это... Смеется, никак...
Сосипатр смеялся действительно. И голос - еще звонче.
- Нашел чем пугать. Безусловно, правительство войска выставит.
Встретимся... Но нынче, я скажу, солдат не тот, что до войны. И в пятом
году не каждая винтовка стреляла, а сейчас... На массовки, у нас же, в
лесу, за Айвазом, мало ходит солдат?.. Солдату от войны - еще круче