"С.Мстиславский. Грач - птица весенняя (Повесть о Н.Э.Баумане)" - читать интересную книгу автора

вьюгой лицом в удостоверение того, что слова - сквозь ветер - дошли. Не
все. Но всех и не нужно было: само же собою понятно, что надо ровняться по
проводнику, иначе пропадешь.
Он слушал, опустив голову, прикрыв лицо рукавом, прижмурив глаза: пока на
месте стоят, пока проводник кричит над самым ухом, можно отдохнуть-на
секунду.
Голос смолк нежданно и сразу. Человек приоткрыл глаза. Перед ним, сквозь
пургу, не маячила уже тень проводника.
Человек прыжком рванулся вперед. И сразу - снегу по пояс, дорога ушла
из-под ног. Поворот?..
Да. Ветер засвистал в левое ухо - до тех пор он бил прямо в лицо. Значит,
был поворот. Или ветер переменился?..
Стоять нельзя: проводник уходит дальше с каждой секундой. Человек шагнул
наугад вправо. Но снег стал глубже. Человек повернулся еще раз, ногою
нащупывая упор,- и потерял направление вовсе.
Тогда он крикнул, крикнул так, что, казалось, кровь брызнет из глаз от
натуги, но только по этому напряжению уверился, что действительно крикнул:
голоса он даже сам не слыхал.
Время шло. Обмороженное лицо не чувствовало ледяных уколов. Человек
продвигался ветру навстречу, упрямо проламывая дорогу сквозь глубокие
заносы, по целине. Он поймал направление ветра - пошел так, как шел
раньше: чтоб било прямо в лицо. Главное сейчас - не закружить, не пойти по
кругу, по собственным заметенным следам...
Он считал шаги - это помогало держать себя в руках, думать только о том, о
чем сейчас надо было думать: о марше сквозь пургу, по прямой, на прорыв
где-то здесь, за вьюгой, залегшей границы... Она должна быть близко
совсем. Каждый момент может вздыбиться из-под снегов полосатый столб с
распластанным черным клювастым одноглавым германским орлом. Или двуглавым
российским.
Через каждые десять шагов человек останавливался передохнуть,
прислушаться. И тотчас бесшумно и быстро нарастал кругом него - к поясу,
плечам тянувшийся - вязкий сугроб. Задержись - похоронит.
Вдруг совсем близко вспыхнул сквозь пургу желтый негаснущий огонек.
Не теряя секунды, коленями разрывая снег,- к нему.
Огонек мигнул, отодвинулся - на два, на четыре, на шесть, на десять шагов.
Он был будто недвижен - и все-таки уходил все дальше и дальше, в снежную
ночь. Но человек уже понял; он шел все увереннее, убыстряя шаг. Еще раз
провалился в снег по пояс-канава. И сразу, крутым подъемом, нога поднялась
на мощеный каменный настил. Дорога шоссированная, проездная, главная.
Ясным очертанием встала на придорожье часовенка с мерцающей за стеклом
тусклой лампадкой.
Безлюдье. Буран. Часовня в пустом поле... Как в сказке.
Человек усмехнулся и подошел к часовне вплотную.
Лампадка теплилась с подветренной стороны. Здесь, под укрытьем высокой
мраморной кладки, было тише, чем в открытом поле, хотя и здесь забросано
было снегом стекло, за которым, глубоко врезанная в камень стены,
виднелась икона.
Человек прижался спиною к стеклу. Если плотно прижаться, совсем не
чувствуешь ветра: сверху широкий карниз, с боков резные колонки,-укрыто.
Можно чуть переждать, пока хоть немного утихнет буран: ведь теперь уже все