"С.Мстиславский. Грач - птица весенняя (Повесть о Н.Э.Баумане)" - читать интересную книгу автора

МЕДВЕДЬ В САРАФАНЕ

Пассажирский разговор в местном, пригородном поезде за Москвою был поэтому
особенным: о чем ни заговорят, о чем ни заспорят-через несколько слов
обязательно скажет каждый гордо:
- А у нас в Москве...
И какой бы ни был яростный спор, все кивнут, улыбнутся и сразу станут
друзьями: все ж свои люди-москвичи.
Все ли?
Спорят-то не все: кое-кто и помалкивает. Вот, к примеру, тот, ясноглазый,
высокий, с бородкой; ежели присмотреться хорошенечко, отметинка-шрам на
носу. Этот рта не раскрыл, даже когда завязался самый горячий разговор по
поводу бумажек, найденных на лавках в вагоне.
Бумажки были печатные, но явно секретные, подметные, потому что на них не
было, как полагается на каждом объявлении, печатного разрешения полиции.
Да и говорилось в них о том, как рабочие Обуховского казенного завода в
Питере в прошлом году весною проводили забастовку, прогнали камнями
полицию и оказали войскам сопротивление. И хотя войска в конце концов
одолели, и участников выступления царское правительство отдало под суд, но
события обуховские доказали, что с царской опричниной можно с успехом
померяться силой даже в открытом бою; рабочая партия призывает поэтому
рабочих во всех случаях стойко стоять за свои права, по примеру обуховцев.
По верхнему краю листка напечатано было курсивом:
Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
а в конце стояла подпись:
МОСКОВСКИЙ КОМИТЕТ РОССИЙСКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ РАБОЧЕЙ ПАРТИИ
Из-за подписи главным образом и шел спор. Что такое пролетарий и
социал-демократ-никто из споривших объяснить толком не мог. Но листок
все-таки явно был крамольным, и потому в подлинность подписи на нем никто
не хотел верить. Ну, в Питере фабричные бунтуют - это куда ни шло,- но
чтобы у нас, в Москве... Недаром в ней церквей сорок сороков. О крамоле
здесь не слыхать: ни в городе самом, ни в подмосковном районе текстильном,
сквозь который тянется сейчас потихонечку поезд. Была, правда, на
Морозовской мануфактуре стачка, да ка-акая... но было это в 1885 году, а
нынче- 1902 год, январь.
- Листки-то на ткачей рассчитаны, не иначе. День нынче воскресный,
базарный. В Орехово на базар народ за покупками едет. Вот они и насовали
по вагонам.
"Они"! А кто "они"-так никто и не ответил. Кто его знает, что такие слова
значат: пролетарий, социал-демократ?
Неудивительно, что не знали этого спорящие: это были лавочники, ехавшие в
Орехово на базар закупать товары. Но удивительно, что не знали таких слов
ни рабочие, сидевшие рядом и слушавшие молча, пряча губы в густые,
спутанные бороды свои, ни тот, образованного вида, ясноглазый. Его прямо
спросили, но он только головой покачал. Впрочем, он не дождался конца
спора, так как вышел на промежуточной остановке, захватив большой черный,
с блестящей оковкой, не русской работы чемодан.
Опять грязный, загаженный полустанок, ветхая, в проломах и провалах,
деревянная платформа. И рвет морозный, свежий, бодрящий воздух визгливый и
радостный частый колокольный звон.