"Сергей Мстиславский. Крыша мира" - читать интересную книгу автора

песок, высокие сыпучие дюны, пристань, таможенные, грузчики... Не персы
уже: туркмены.
И солнце... солнце!
Поезд согласован с пароходом - ждать всего несколько часов. Опять
трое суток в вагоне. За окнами бесконечные пески, барханы, стада
джейранов, верблюжьи караваны, тощие заросли саксаула - жесткого, колючего
кустарника. Станции маленькие, расцвеченные изразцами, туркмены в огромных
барашковых шапках продают ведрами урюк (абрикосы) - пятачок ведро...
Все это так знакомо, так уже за прежние поездки пригляделось...
Ночи звездные, темные. На площадках вагонов, свесив ноги со ступенек,
пары. Ночи напролет. Выйдешь из вагона проведать: все то же - "ищут
Большую Медведицу".
Молодежи в поезде вообще много: едут домой на летние вакации из
университетов, из институтов. Перезнакомились, конечно, все. На остановках
(стоим на станциях долго) выбегаем гурьбой, бродим по солончакам, танцуем
на твердом, как асфальт, шоре...
Насилу высвищет обратно в вагоны машинист. Здесь ведь нравы простые:
дожидается пассажиров паровоз. Пока все не сядут, не тронется.
Русские пассажиры, разумеется. Туземцы - не в счет. Для них и вагоны
особые, вроде скотских, но с нарами в несколько ярусов: набито - не
продохнуть. За билет с них, впрочем, взимают столько же, сколько с
русских: по тарифу третьего класса.
А в русские классные вагоны туземцев не пускают. И в вагон-ресторан
тоже, само собой; хотя ресторан здесь загаженный до невероятия,
безрессорный какой-то... Трясет. На стене, кнопкой, меню:

Плат дижур.
Силянки сивруги.
Разврат с луком.

Поди угадай, что дело идет о селянке, севрюге и розбрате.
Только за Бухарой начинается зелень. Поля, сады, оросительные канавы
- арыки, с мутной бегучей водой. Поезд набавляет ход. Зелени все больше,
арыки чаще, паровоз отчаянно свистит на поворотах: на полотне то верблюды,
то ишаки... На станциях горы фруктов, арбузов, дынь. Чалмы... Красные
чембары солдат... Долгий, долгий радостный гудок. Самарканд. Приехали.


* * *

Под вечер того же дня - не успели мы толком распаковаться - явились
прошлогодние мои джигиты: Гассан и Саллаэддин. Здесь всякая весть
передается устным порядком быстрее телеграфа: о приезде нашем знакомые,
которых у меня в Самарканде с прошлых лет больше, чем нужно, узнали
раньше, чем мы успели слезть с экипажа у подъезда гостиницы. Джигиты
принесли обязательный в таких случаях "дастархан" - "хлеб-соль",
приветственное угощение - фрукты, яйца, сахар, чай, лепешки...
Гассан - мой любимец: совсем молодой, всего двадцать три года ему:
крепкий, плечистый, сорвиголова. Это он научил меня приемам байги -
любимой конной игры туземцев. Мы с ним всегда вместе скачем. Он - крепче