"Борис Можаев. Рассказы" - читать интересную книгу автора

сдохшей рыбой.
Закатное солнце тяжело плавало над лесными вершинами, и в этом
медно-красном свете рыбины казались окровавленными.
Мы долго молчали и смотрели на это мрачное рыбье побоище.
Затихли отдаленные глухие раскаты, - видать, вальщики закончили работу.
Ветра не было - ничто не шелохнется. И только редко и жирно каркали
вороны; они лениво перелетывали над протокой, садились на прибрежные кедры
и сердито кричали на нас.
- Хоть бы вы растащили эти заломы, - сказал я Пассару.
- Нам некогда... Людей нет. И очень бесполезно. Сплавщики много раз
взрывали заломы. Все равно затягивает. Вода села к осени. Вот беда!
- Значит, вода виновата? А вы - молодцы!
- Зачем молодцы?! Конечное дело - наши бревна в заломах лежат.
- И опять сплавлять будете... Сваленный лес на Теплую трелюете?
- Куда же еще? - сказал Пассар.
Я посмотрел на Пинегина.
- А что бы вы стали делать на месте Мазепы? - спросил он с вызовом.
- Во-первых, не поехал бы на совещание передовиков...
- Смелый шаг, ничего не скажешь, - усмехнулся Пинегин. - Кстати, пора
ехать в Ачинское. Не то ночь застанет.
- Счастливого пути.
- А вы остаетесь?
- Да.
Пинегин обернулся к Пассару:
- Пошли! - и уже на ходу громко заговорил: - Оказывается, не умеем мы
лес рубить, не умеем... Теперь журналисты будут руководить лесорубами.
Пассар крикнул мне:
- Идите по следу! Как раз в бараки... Понял?
- Ладно, ладно!
До самых сумерек ходил я по берегам протоки.
Странная рыба! Живет, вырастает в океане... Но настанет время метать
икру - уходит в далекие таежные речушки на родину. Только здесь, в своем
родном нерестилище, может она выметать икру, народить детей.
Каким непостижимым чутьем находит она эту единственную из тысячи
проток, затерявшуюся в глухой тайге за тысячи километров от моря-океана?
Какие приметы расставлены там, в морских и речных волнах, что она не
сбивается с пути?
Что за мудрый и строгий закон гонит ее в далекую таежную речушку, чтобы
народить детей и помереть самой?
Да, помереть во имя жизни детей... Эти малыши, вылупившиеся из икринок,
зарытых в песчаное дно, в голодную и холодную апрельскую пору будут
поедать то, что осталось от родителей; чтобы, подкрепившись, выйти в
дальнее плавание - в море-океан. Жить и жить!..
Но из этих икринок, торопливо брошенных в воду, ничего не вылупится;
унесет их равнодушная вода в большую реку, и будут они долго носиться в
волнах, пока не потеряют цвета и запаха и не упадут вместе с песчинками в
береговую отмель.


В бараки пришел я вечером.