"Борис Можаев. Власть тайги" - читать интересную книгу автора

прочно стоящим на земле Сережкиным казался хрупкой фарфоровой статуэткой.
- Неспокойно у тебя, Василь Фокич, неспокойно, - говорил, покачиваясь
на носках, Коньков. - Сплавщики хулиганят на селе, по собакам стреляют.
Этим шумом пользуются ловкачи и лезут в магазин, а ты, мой друг, в это
время по тайге разгуливаешь с вероятным сообщником вора!
- Кто украл - это еще вопрос, - угрюмо сказал Сережкин.
- "Вопрос, которого не разрешите вы!" - продекламировал Коньков,
любивший щеголять цитатами.
- А у сплавщиков были?
- Да, милый Вася. Ну и что же?
- Как что же? Они же скандал здесь учинили!
- А последствия? Одна убитая собака? За это, мой дорогой законник, не
привлечешь. Так-то!
- Ну, присматривались хоть к ним? - настойчиво басил Сережкин.
- Мы ко всем должны присматриваться, - наставительно заметил Коньков. -
Если и есть кто из них заодно с этим, - он кивнул в сторону Ускова, - то
вряд ли расколется. Нет, смотреть надо за Усковым. Здесь верное дело.
Вернется из района - ты с него глаз не спускай.
Наконец, разбрасывая подсыхающую дорожную грязь, подъехал грузовик.
Следователь сел в кабину, Коньков с Усковым в кузов.
- Ну, действуй тут, - сказал Коньков на прощание Сережкину. - Адью!
Сережкин долго провожал глазами грузовик, пока он не скрылся за мелкой
придорожной порослью. "Приехали, нашумели, взяли, что поближе лежит, и
прощай, - думал старшина. - А ты возись тут".
Толпа после проводов Ускова быстро угомонилась, стала угрюмее,
серьезнее - расходились молча.
- Что ж ты стоишь, Власть тайги? - сказал Сережкин сам себе. - Надо
действовать, брат.



3


Сережкин давно знал Ускова. Лет пять назад он, возвращаясь из районного
отделения милиции, был захвачен в Переваловском вечерней грозой. Тащиться
двадцать километров по таежной дороге в темень да в грозу - не большое
удовольствие. Он зашел в магазин переждать дождь. Разговорились с Усковым,
тот и предложил заночевать у себя. Сережкин согласился. С тех пор они
познакомились. Усков был холост, недавно возвратился из армии, где
прослужил года три на сверхсрочной. Здесь поселился он на квартире, в
незнакомом селе.
- А чего мне одному-то не жить, - говорил он, оглаживая себя по
начинающему полнеть животу. - Девок много, а баб и того больше.
- Я это холостяцкое баловство не одобряю, - степенно возражал ему
Сережкин. - Через это дело, может, и в историю какую попадешь.
- Да брось ты, чудак человек! - весело возражал Усков. - Она, баба-то,
в воде не тонет и в огне не горит, а я как-нибудь за подол ухвачусь, и
меня, глядишь, вытянет...
Вспомнив эту фразу, Сережкин грустно улыбнулся: