"Борис Можаев. День без конца и без края" - читать интересную книгу автора

Марии Ивановне, потом дернул стопор - капот открылся. Парень и Петя
подошли к передку.
- Пенсионерка? Мать начальника? - спросил парень Петю, заглядывая в
мотор.
- Говорю - ученый.
- Не ври. По сумкам вижу - на базар едете. Так... Головку рулевого
управления осмотрел? Нет?! Дай разводной ключ!
Петя быстро достал разводной ключ, и оба они уткнулись в мотор. А Мария
Ивановна поглядела в боковое окно и вдруг увидела странно одетого мужчину
- галстук бабочкой, старомодная соломенная шляпа с низкой тульей, с
прямыми полями. Усы, бородка клинышком...
- Папа!
- Пойдем со мной, Маша! Я хочу тебе что-то сказать. - Он поманил ее.
- Но как же я пойду? У меня машина. Входи сюда, садись!..
- Вы меня, что ли, Мария Ивановна? - Петя поднял голову от мотора.
Видение исчезло. Мария Ивановна провела ладонью по лбу, поглядела на
Петю.
- Это я про себя, Петя... Так просто.
- А-а! - Петя опять уткнулся в мотор.
Парень меж тем отвинтил гайку на головке рулевого управления.
- Ну, как в лагун глядел. Червяк затянут. Давай крути руль!
Петя стал крутить баранку, парень кряхтел и завинчивал гайку.
- Ну как?
- Порядок, - сказал Петя.
- И колесо перетяни. Видишь, спицы разболтались? - Парень ударил
сапогом по колесу, потом с маху закрыл капот, передал ключ Пете и кивнул
Марии Ивановне: - С пустыми руками не возвращайтесь. Привет начальнику!
И пошел вразвалочку.
- Чего это он? - спросила Мария Ивановна.
- Узнал вас по портретам... Говорит, для большого ученого и я
постараюсь. Мария Ивановна, вот вам подушечка. Располагайтесь! А я
подшипники подтяну. - Петя взял подушечку с заднего сиденья и подал ее
Марии Ивановне.
- Я и в самом деле вздремну. - Мария Ивановна откинулась на подушечку,
раскрыла журнал с портретом отца.


Этот же портрет, но сильно увеличенный, висит в овальной раме в
гостиной. Рядом в таких же рамах висят портреты Анны Михайловны и самой
Марии Ивановны - она молодая, еще студентка, и звали ее Мусей. Она только
что вошла в квартиру. В ней трудно было узнать теперешнюю старую, усталую
женщину: это была рослая статная девушка со спокойным взглядом пристальных
глаз, с короткой стрижкой, в сером костюме, в туфлях на низком каблуке.
Было в ней что-то от исполнительного, подчеркнуто опрощенного
комсомольского активиста 20-х годов. Она снимала в прихожей туфли и
прислушивалась к голосам - мужскому и женскому, - доносившимся из
гостиной, где висели видные через дверной проем портреты.
- Понимаешь, вызывают меня в одно заведение и говорят: "Уважаемый
товарищ Лясота, ваша селекция может подождать. Сейчас нам нужно
разобраться в художественном наследии проклятого прошлого, то есть