"Борис Можаев. День без конца и без края" - читать интересную книгу автора

Василий и Судейкин двинулись к конторе.
- Извиняюсь, вы не комсомольцы? - спросил на ходу Судейкин.
- Я член партии, а жена выбыла механически, - ответил Василий.
- Извиняюсь, это вам минус.
- Почему?
- Не работали с ней по единой линии, вот она и выпала из рядов.
- Она беспартийный большевик.
- Ну, тогда мы и ее должны охватить.
- Чем это ее охватить?
- Программой всеобуча. Изучение противогаза, винтовки образца девяносто
первого дробь тридцатого годов, комплексом ГТО, стрельбой по мишени.
- У нее теперь своя стрельба пойдет на опытном поле.
- Какая стрельба? Неорганизованная стрельба строго запрещается.
- Успокойтесь... У нее организованная.
И на поле возобновилась прерванная работа.
- Ближе! Но! Ближе! - покрикивает Чапурин на лошадь и идет за сохой,
насупленно смотрит в землю.
- Та-ак, та-ак, - повторяет Марфа, придавливая одну за другой доски,
пытаясь не отставать от сноровисто сеющей Муси.
А над их спинами, как песня жаворонка, протяжно льется заунывная
"ырыата" Аржакона.
Короткая якутская весна протекает бурно; еще только вчера на голых
речных берегах, в глубоких и черных проемах обнаженного леса чуть желтели
ивняковые островки, а сегодня зазеленел подлесок, выбросила клейкие,
резные листочки береза, окуталась салатным пушком лиственница. Еще только
вчера табунились стайками над рекой утки, а сегодня одинокие селезни
тоскливо жмутся к камышовым зарослям, где на гнездах сидят их присмиревшие
подруги; еще вчера в сизом, вязком небе тянулись частые клинья гусей и
журавлей, а сегодня по вечерам с глухих болот на таежных распадках
послышались гортанные, высокие клики журавлиных песен, и на ранней светлой
зорьке почти незакатного дня с черных укромных проток да заводей ударил
раскатистый трубный зов одинокого оленя.
Весна и лето слились в одном ликующем порыве пробуждения - взять от
солнца, от земли, от этого теплого ветра, от влаги все для короткой и
бурной жизни.
На полях опытной станции, где еще только вчера сеяли, сегодня густо
зеленеют всходы, и две одиноких фигурки - Муси и Марфы - склонились в
прополке и кажутся совсем точками на этом мягком огромном разливе зеленей.
Маленький Володя подбегает к пропольщицам и кричит:
- Мама, сегодня день давно уж кончился. Папа говорит: ночь началась.
Спать пора.
- Ах ты, мой звоночек! - Муся берет его на руки. - Значит, маму
пожалел?
- Нет, я тебя не жалел. Это папа меня послал.
- Слышишь, Марфа? Начальство приказывает бросать работу, - говорит
Муся.
Марфа встала с колен, с трудом разогнула спину, уперев руки в поясницу.
- О господи боже мой! Спина одеревенела. - Оглядывает прополотую
полосу. - Ну, Марья Ивановна, за вами и на четвереньках не угонишься.
- Это не я тороплю, Марфа, - время гонит. Если трава забьет всходы,