"Борис Можаев. День без конца и без края" - читать интересную книгу автора

берегу.
Вот он пришвартовался к припаромку, перевозчик быстро натянул
причальные канаты и бросил сходни. Петя стал съезжать на паром. Потом
поднялась и Мария Ивановна.
- Что ж это вы нарушили инструкцию? - спросила она паромщика. -
Одиночек перевозите.
- Вы, товарищ Твердохлебова, не подумайте, что это я из подхалимства, -
суетился паромщик. - Чистое мое уважение к науке, и больше ничего.
- Шевелись, пустобрех! - сказал Петя. - Отчаливай! И так полчаса
потерял из-за тебя.
- Ай-я-яй, какой невоспитанный шофер! Возит ученого, а ругается как
сапожник.
Отдали концы, взревел мотор, и паром ходко двинулся поперек реки, давя,
рассекая носом взводень на стремнине.
Когда стали причаливать, детина-паромщик зычно крикнул:
- Судейкин! Ты чего там, ай дрыхнешь?
Из прибрежной избушки проворно вынырнул сухонький старичок в засученных
по колена штанах, в майке и, выбежав на припаромок, поймал конец,
брошенный паромщиком, и накинул петлю на сваю. Мария Ивановна сошла на
берег, за ней посеменил старичок, заискивающе поглядывая на нее, сказал:
- Здравствуйте, Мария Ивановна! Аль не узнаете? Я ж Судейкин. Помните
якутскую станцию?
- Сидор Иванович! - Мария Ивановна смотрела на него с удивлением и
скорбью, но руки не подавала.
А он ждал с подобострастием, подавшись вперед всем корпусом.
- Как вы здесь оказались? - спросила Мария Ивановна.
- Дак ведь нужда заставит сопатого любить. Вот в сторожа нанялся,
подрабатываю. Пенсия маленькая.
- Но почему здесь, а не в Якутии?
- Ге-ге... Не сработались мы после вас с Людмилой-то Васильевной.
Тяжелый она человек и зловредный. Она ведь меня под монастырь подвела...
Попутала меня. Мол, казенное сено продавал. Какое оно казенное? Я сам его
и косил. Ни за что, можно сказать, пострадал. И насиделся я, и из партии
исключили. Теперь вот один как перст.
- Да, Сидор Иванович... Вот как оно все обернулось.
- Не говорите, Мария Ивановна! Вы уж меня извините... Ежели я вас и
обидел чем тогда, так ведь исключительно по дурости. Зеленый был, совсем
глупой.
- Бог вас простит. - Она пошла прочь.
А старичок осмелел и посеменил за ней, сладко улыбаясь, опять стараясь
заглянуть в лицо:
- Я ведь чего хотел попросить у вас... Взяли бы меня сторожем к себе. У
вас место постоянное, тихое и в тепле все ж таки.
- Не надо! И не просите. С меня хватит и того, что было...


Сурова якутская земля: каменистые осыпи, гольцы, горные склоны,
покрытые изреженной тайгой. Словно под крылом самолета, проплывают широкие
плесы таежной реки, редкие поселения, разбросанные по таежным распадкам,
да неширокие проплешины полей.