"Борис Можаев. День без конца и без края" - читать интересную книгу автора

Гумно на лесной опушке - сарай плетневый, молотильный ток, еще не
чищенный с прошлогодней поры, омет старой соломы. Василий расстилает в
сарае на свежем сене брезентовые куртки, нарезает мясо.
- Ну, как тебе наши якуты-тунгусы?
- Пока мы имеем дело больше все с кержаками, - ответила Муся.
- Они уже вполне объякутились. Смотри - чей продукт? - указывает
Василий на медвежатину. - Наш, якутский.
- Ну, такого добра и в России хватает.
- Погоди, вот заберемся в низовья - я тебя там олениной накормлю. Ну,
давай за Якутию!
Муся выпила.
- Божественно!
Василий налил себе.
- Во имя твое! - и выпил.
Они потянулись к медвежатине. Василий поймал ее руку, крепко сжал
пальцы и притянул к своим губам. Она глядела на него широко открытыми
глазами.
- Милая, милая!..
Он стал целовать ее руку, плечо, шею мелкими быстрыми поцелуями. И
обнял, сграбастал всю ее и заслонил плечами, спиной, всем телом своим.
И мы видим соломенную крышу, всю в решетниках и в неошкуренных слегах.
На краю стрехи сидит пегий зяблик с кирпичной грудкой и заливается:

чо-чо-чо-чок, тур-турс-во-во!
чо-чо-чо-чок, тур-турс-во-во!

В лагерь пришли они в сумерках. На берегу Лены возле самой тайги были
натянуты две палатки: маленькая для Муси и большая для мужчин. Филипп
Лясота и Макарьев уже сидели возле костра и спорили. На треноге висел
большой медный чайник и котел, в котором варилась уха. Рядом лежали еще не
собранные рыболовные сети. Лебедь подкладывал дрова и помешивал в котле.
На Мусю и Василия никто не обратил внимания; Муся прошла к себе в
палатку, а Василий стал помогать Лебедю.
- Просто многие из наших злаков под воздействием культуры претерпели
глубокие изменения, - возбужденно говорил Лясота.
- Я чую, куда ты метишь, - сказал Макарьев.
- Куда?
- В дешевую социологию, - ответил Макарьев: - Причеши, мол, идиота или
хама, поставь его в культурные условия, и он прямо на глазах переродится.
- Да, переродится! - крикнул Лясота.
- И станет мудрым, чистеньким да гуманным? - язвил Макарьев.
- Ты просто не веришь в творчество масс! - горячился Лясота.
- Брось ты эти громкие фразы. Подражаешь самому Терентию Лыкову! Меня
демагогией не возьмешь. В каждой массе есть и порядочные и хамы. Давай уж
оставим массы политикам да философам. Займемся нашими баранами: ты ведь
чего хочешь? Блеснуть и подскочить, да? Новые сорта пшеницы трудно
выводить, да и долго. А вам бы что-нибудь эдакое отыскать. Враз бы
отличиться, перевернуть. Революцию в биологии устроить. Эх!.. Работать
надо.
- А я дурака валяю?