"Борис Можаев. Мужики и бабы" - читать интересную книгу автора

Андрей Иванович ехал неторопко, опустив поводья. Травостой был густой,
упругий и довольно высокий - даже на холмах лошадиная бабка в траве
скрывалась, а в лощине, где тимофеевка и костер уже выходили в трубку,
трава доставала лошади почти до брюха. Да и пора уж - в Вознесение галка в
озимях прячется. "Природа свое берет, - думал Андрей Иванович. - Вон как в
низинах расплескалась купальница - прямо золотое половодье. Значит, к
теплу, и небо было густой синевы, по-летнему убранное разрозненными,
крепко сбитыми грудастыми облаками".
А сколько птицы здесь, сколько живности!.. Над заболоченными низинами
кружились чибисы; завидя конного, они ревниво, издали, встречали его,
суматошно, с пронзительным криком. "Чьи вы? Чьи вы?" - носились вокруг и
дергались на лету, будто обрывали какие-то невидимые нитки. Утки
хоронились в камышах и только мягко, шипуче как-то и не крякали, а
шваркали: "Шваррк-шваррк..." Изредка от озерной береговой кромки
отрывались пестрые кулики-перевозчики и с громким торопливым криком:
"Перевези! Перевези! Перевези!.." - стремительно улетали низко над водой.
А от бочажин, зарастающих непролазным тальником да осокой, далеко на всю
округу заливались соловьи, да жирно, утробно квакали лягушки:
"Куввак-ка-как! Куввак-какак!", да отрешенно, загадочно и тоскливо на
одной ноте кричали бычки: "Бу-у! Бу-у! Бу-у!" Будто кто-то задувал там, в
болоте, в пустую огромную бутылку и прислушивался: "Бу-у! Бу-у!"
Любил Андрей Иванович луга. Это где еще на свете имеется такой же вот
божий дар? Чтоб не пахать и не сеять, а время подойдет - выехать всем
миром, как на праздник, в эти мягкие гривы да друг перед дружкой, играючи
косой, одному за неделю намахать духовитого сена на всю зиму скотине...
Двадцать пять! Тридцать возов! И каждый воз, что сарай, - навьют, дерева
не достанешь. Если и ниспослана русскому мужику благодать божья, то вот
она, здесь, перед ним, расстилается во все стороны - глазом не охватишь.
В Агишево въехал он в проулок со стороны мечети. Как раз напротив жил
Вася Белоногий со своей Юзей, квартиру снимал. При въезде в село Андрею
Ивановичу встретились три тройки, они взялись легко, точно птицы снялись
от мечети, и со звоном, с гиканьем, с пронзительными переливами татарской
гармошки понеслись из села; кони в лентах, тарантасы черные, хорошей
ковки... Невеста в белом платье, в цветах, провожатые в пестрых, ярких
платках, в тюбетейках... Только их и видели... "Хоть и нехристи, а свадьбы
справляют по-людски, красиво", - подумал Андрей Иванович.


Вася Белоногий доводился троюродным братом Надежде Бородиной. Хоть и
дальняя родня, но Белоногий заезжал к ним запросто; в базарный день,
будучи в Тиханове, располагался у них как дома. Зачем на базар приезжал? А
кто его знает. Ничего не продавал, не покупал... Но целый день по рядам
ходил, говорил: оптовую торговлю ведет, от селькова. У Надежды не раз ее
лекарства записывал: "Ты чем это мажешь голову ребенку?" - "Сера горючая,
да купорос медный, да сливочное масло... Перетолкла да смешала... Вот и
мазь". - "Помогает?" - "Как рукой снимает". - "Надо записать, Юзе
пригодится". Юзя его фельдшером работала, татар лечила. Какие-то курсы
окончила.
Привез он ее из Средней Азии в Большие Бочаги. А у него там жила
прежняя жена, Катя, у Надеждиной матери оставил. "Крестная, ты отправь