"Борис Можаев. По дороге в Мещеру" - читать интересную книгу автора

хоть культурно-просветительную работу. Не хуже, чем на производстве,
поставлена. Посмотрите наш парткабинет. На общественных началах держим.
Одних журналов выписываем до десяти названий.
Парткабинет и в самом деле был приличный - много журналов и газет,
всякие диаграммы на стенах, на них все выписано добросовестно: какой
валовой сбор зерна намечен на 1980 год, и какая урожайность, и какая будет
культура построена.
- А страданье играют еще на селе? - спросил я.
- А как же! - обрадовался Федин. - По вечерам село обслуживают
радиофицированные точки, а после - самодеятельность. То есть девчата с
ребятами по селу ходят, сормовского играют.
Я пожалел, что проявил интерес к этой культуре. Меня поселили в избе
напротив столбового громкоговорителя - и шумел он железным голосом до
двенадцати часов ночи. А потом перед избой сходилась эта самая
самодеятельность - голосистые девчата под гармонь с припевками отплясывали
до утра сормовского да цыганочку.
Видал я и отходников, говорил с ними, убедился - совсем не легкая, не
прибыльная у них работа, и жизнь не сладкая, как заверяли нас частенько
газетные фельетонисты.
В том же Дмитриеве ничем особенным не выделялся из общего порядка
пятистенок Баринова Николая Нестеровича. Просторная, светлая горница,
застланные пестрыми половичками полы. Широкие скамьи вдоль стен. Плакаты
на стенах. Хозяин удивительно моложав, стройный, подтянутый, весь какой-то
коричневый, словно продубленный загаром, без единой морщинки, без седины.
И диву даешься, что ему перевалило уже за пятьдесят. В отход он ходит уже
лет тридцать пять.
- И дед мой ходил, и отец, и я хожу, и сын. Все мы отходники. Отец,
бывало, с осени брал две смены белья, две пары лаптей да кочедык, чтоб
лапти в дороге подковыривать, и уходил.
- А вы когда уходите?
- И я с осени. Сын, слава богу, устроился на работу завхозом. Ныне дома
останется.
Бригада их работала на Щелковской биофабрике уже шесть лет. Строили
многоквартирные дома. Каждый год зачисляли их на семь месяцев "в рабочие".
Работали по обычным расценкам.
- Только перерабатываем, чтобы домой деньжат привезти, - пояснял
Баринов. - Жилье там, конечно, неприспособленное. То в брошенном клубе
живем, то в доме, который строим. Третий этаж строим, а в первом живем.
Времянку ставим - трубу в форточку, и газуй!
- Так и живете семь месяцев?
- Иногда и поболе, до двадцатого июня. Бывало, придешь домой - детишки
малые не признают тебя. Дичатся! А теперь мы в январе на месяц приходим -
сено с лугов возим.
- Да где ж вы больше работаете, на стройке или в колхозе?
- На стройке боле.
Я смотрел на густо исписанные страницы его трудовой книжки и все более
удивлялся - что ни год, то новая запись, а в конце одна и та же фраза:
"Уволен по отзыву колхоза".
У Емельяна Ивановича из села Уречного такая же трудовая книжка. Подошло
время ему идти на пенсию, а стажа не хватало, хотя работал он на стройках