"Л.Мойзиш. Операция "Цицерон" (часть 1 из 2-х) (мемуары)" - читать интересную книгу автора

руководство для фотографа-любителя" и по его указаниям составил проявитель
и закрепитель.
Затем я снова беседовал с послом, причем в кабинете фон Папена
находился Йенке.
В этот день господин фон Папен посвятил большую часть своего времени и
до и после обеда тщательному изучению доставленных Цицероном документов.
Теперь он уже не сомневался в их достоверности. В министерство иностранных
дел была послана шифрованная телеграмма, в которой Риббентропу были
переданы все наиболее важные сведения политического характера. Сообщения
же, представлявшие чисто военный интерес, перед отправкой их верховному
командованию были переданы на рассмотрение германскому военному атташе в
Анкаре.
Посла, Йенке и меня интересовали некото-^ рые технические вопрЬсы,
Касавшиеся самих условий фотографирования.
Прежде всего, как мог простой камердинер получить доступ к секретным
документам?

Имел ли он помощника? Был ли кто-нибудь eщё из английского посольства
посвящен в это дело?
Как камердинер фотографировал документы?
Выбирал^ли он наиболее интересные?
Если так, то чем объяснить, что некоторые из полученных нами документов
были очень важными, другие же имели сравнительно небольшую ценность?
Фотографировал ли он в самом английском посольстве или в каком-нибудь
другом месте?
Каковы мотивы действий Цицерона, кроме его очевидного стремления
заработать деньги?
За что он так сильно ненавидел англичан, как он сам это утверждал, и
как ему, камердинеру, удалось заручиться таким доверием посла?
Почему он настаивал, чтобы ему платили в фунтах стерлингов - валюте,
сравнительно редко встречающейся в Турции и, конечно, гораздо менее
ходкой, чем золото или доллары?
Логично было бы предположить, что когда он решил заняться этой работой,
он надеялся на поражение англичан или, может быть, даже ожидал его. Но
поражение это привело бы к обесценению английской валюты. Почему же тогда
он так настаивал на фунтах стерлингов?
Все эти вопросы я записал, чтобы позже выяснить их у Цицерона.
Постепенно, в течение всего периода нашего знакомства, он вполне
правдоподобно ответил на большинство из них. Лишь в одном пункте я уличил
его во лжи. Это случилось, когда я спросил его, почему в разговоре со мной
он пользуется французским языком, на котором говорит очень плохо, тогда
как, будучи камердинером посла Великобритании, он должен был свободно
говорить по-английски.
Он отрицал, что говорит по-английски. Мне показалось это странным и
маловероятным. Позже мои подозрения оправдались - Цицерон солгал мне.
Ровно в десять я пошел в сад, к сараю. Цицерон был уже там. Он встретил
меня, как старого друга, спросил, все ли в порядке и одобрены ли
документы, доставленные прошлой ночью. Я успокоил его.
Когда мы пришли в мой кабинет, я запер дверь на ключ. Цицерон принял те
же меры предосторожности, что и в доме Йенке,- отодвинул в сторону длинные