"Л.Мойзиш. Операция "Цицерон" (часть 1 из 2-х) (мемуары)" - читать интересную книгу автора

мы не в состоянии добывать необходимую информацию, в один голос заявляли
нам берлинские чиновники, в ближайшем будущем мы должны быть готовы
сменить мягкие кресла посольств на менее комфортабельную обстановку
Восточного фронта.
И лишь перед самым моим отъездом, вероятнее всего, для того чтобы
ободрить меня и пробудить оптимизм у турок, мне рассказали о новых
образцах секретного оружия и о других невиданных средствах, которые в
ближайшем будущем должны были восстановить незавидное положение Рейха.
Возвращаясь из Берлина, я отлично понимал, что эти новости не смогут
произвести нужного впечатления на турок, и был почти уверен, что мне не
придется слишком долго оставаться в Турции. Я, конечно, не мог предвидеть,
что через несколько недель мне суждено будет вновь возвратиться в Берлин,
теперь уже с портфелем, набитым важнейшими документами.
Несколько недель спустя после моего возвращения в Анкару началась
операция "Цицерон". Кроме того, произошло eщё одно событие, достойное
упоминания. Речь идет о двух людях, которые, как мне вначале казалось, не
имели никакого отношения к операции "Цицерон". Им, вернее, одному из них,
косвенно пришлось сыграть решающую роль на заключительном этапе этой
операции.
Я забыл их имена, так как с тех пор прошло много лет, но это не столь
уж важно.
Назову их Ганс и Фриц. Это были немецкие летчики в возрасте около 25
лет. Один из них имел довольно привлекательную внешность, а лицо второго
было так невыразительно, что я уже почти не помню его. К тому времени, о
котором я говорю, они пробыли в Турции всего несколько месяцев.
Рассказывали, что недалеко от турецкого побережья они с трудом выпрыгнули
с парашютом над Черным морем после неудачного боя с превосходящим числом
русских истребителей. Попав на нейтральную территорию, они в соответствии
с международным правом были интернированы, но не посажены за колючую
проволоку. Турки обращались с ними так же, как и с военнослужащими других
стран, что было весьма великодушно с их стороны. Всех их размещали в
комфортабельных гостиницах Анкары, причем им разрешалось отлучаться на
целый день под честное слово. Единственным ограничением было обязательное
возвращение в гостиницу на ночь.
Я очень хорошо помню, как радушно были приняты Ганс и Фриц в немецкой
колонии Анкары. В течение нескольких недель их всюду приглашали в гости,
помогли приобрести хорошие гражданские костюмы и щедро наделили карманными
деньгами. Я помню их весьма патриотические высказывания. Ганс и Фриц очень
охотно рассказывали всем, кто только соглашался их слушать, о своих планах
побега на родину для скорейшего возвращения на фронт. По крайней мере, так
они заявляли.
Когда слухи об этом достигли нашего посольства, мы сочли своим долгом
предостеречь их от побега, объяснив, что этим они нарушат свое честное
слово и дадут повод к упразднению тех привилегий, которыми пользовались в
Турции интернированные военнослужащие стран оси. Но наши опасения
оказались напрасными.
В Анкаре они чувствовали себя великолепно. Из того немногого, что я
знал о Гансе и Фрице в те дни, я заключил, что столь часто выражаемое ими
желание героически умереть было рассчитано главным образом на незамужних
женщин немецкой колонии в Анкаре. Жизнь Ганса и Фрица в турецкой столице