"Анатолий Мошковский. Не погаснет, не замерзнет " - читать интересную книгу автора - Пойдем-ка другой дорогой. Она чище.
Но и та, другая дорога, была в камнях и грязи, и отец в основном нес Маринку на руках. Опустив ее на сухой островок и трогая на ее шапочке пушистый шарик, сказал: - Давай не будем говорить маме, где мы были? А то она испугается и будет сердиться. - Давай,- согласилась Маринка, укладывая в букете цветок к цветку. Неподалеку от их дома отец втащил Маринку в магазин, купил ей пирожное - она тут же у прилавка вонзила н него зубы - и плитку шоколада "Золотой якорь". Сунув плитку в карман шинели, он сказал: "Добро", взял Маринку за руку, и они вышли из магазина. - А теперь куда? В кубрик или еще подрейфуем? Маринка хорошо знала: кубрик - это дом, а дрейфовать - значит гулять. - Подрейфуем еще,- сказала она. Но дрейфу помешала мама. Она внезапно вышла из-за угла дома. Отец чуточку побледнел и выразительно посмотрел на Маринку. Она понимающе подмигнула ему щелочками глаз. - Ну, где странствовали? - спросила мама. - Да так... тут... неподалеку... - Что-то очень долго,- сказала мама.- Я и тетрадки проверить успела, и в кулинарном кружке отзанималась, и вот уже сколько времени вас ищу. Весь город обошла. - Плохо искала,- ответил отец.- Кто виноват? И, проговорив это, он вытащил из шинели плитку шоколада: - Что это ты вдруг? - сказала мама. - А почему бы и нет? Маринка притихла и с любопытством ждала, как выпутается отец и что будет дальше. Но, судя по всему, мама не очень верила ему, и выпутывался он как-то вяло и больше смотрел на мамины боты. И тут Маринка почувствовала, что должна немедленно вмешаться в разговор и выручить отца. - А мы с папой тебе цветы нарвали,- сказала она и в озябшей руке протянула букетик с жесткими лиловыми цветками. - Спасибо,- сказала мама.- Что-то вы все сегодня такие добрые: один предлагает шоколад, другая - цветы. Да, постойте, я, кажется, знаю, где они растут... - Мам, а ты там тоже была, да? - Где это там и почему это тоже? - спросила мама. - На... на...- Маринка запнулась и страшно покраснела. Она вдруг поняла, что проговорилась и выдала отца, и это можно было понять хотя бы уже по тому, что он неподвижно и пристально рассматривал угол кирпичного дома, точно в нем было что-то интересное. Мама нагнулась к ней: |
|
|