"Анатолий Мошковский. Не погаснет, не замерзнет " - читать интересную книгу автора

замерзнет, а маяк погаснет? Ну, скажи.
Отец кашлянул и крепче сжал ее руку.
- Все равно не погаснет. И не замерзнет.
Больше Маринка ничего не спрашивала у него.
Город словно вымер. Черные вершины сопок смутно виднелись в небе.
Ревел, захлебываясь в плаче, буй.
"И куда это отец так торопится?" - думала Маринка, то и дело повисая
на его руке, когда ветер сбивал ее с ног. Никто, кажется, не звонил срочно
из штаба, не вызывал, не прибегал за ним, как это случалось, матрос из базы
не докладывал четким голосом, что необходимо немедленно явиться на корабль.
Все спят, весь город спит, темные окна домов спят, звезды в небе спят,
только не спит ревучий буй, да маяк, да прожекторы в небе, да она с отцом.
А еще не спит окошечко в домике у ворот, к которому они уже подошли.
Отец открыл дверь и пропустил внутрь Маринку. Матрос В коротком
полушубке, с автоматом на груди отдал отцу честь и что-то сказал. Отец
слегка нахмурился и, держа одной рукой Маринку, второй полез во внутренний
карман куртки, вынул какую-то маленькую книжечку и показал матросу.
Матрос, насупив брови, раскрыл книжечку и пристально посмотрел на
крошечную фотокарточку отца, потом вернул ему и сказал:
- Проходите.
- Дочка моя,- чуть виновато проговорил отец, подталкивая вперед
Маринку.- Одна осталась.
- Мама поехала на юг,- тут же бодро уточнила Маринка.
Отец потянул ее за руку, и они очутились на пирсе - широкой и длинной
площадке; на краю ее прыгали белые и красные огоньки.
На столбах ветер мотал электрические лампочки, и по пирсу метались
невнятные тени. В стену его с размаху били волны, и высоко в воздух
взлетали сверкающие в свете фонарей брызги.
Отец повел Маринку к прыгающим огонькам.
На волнах тяжело колыхалось большущее судно с мачтами и подъемными
лебедками. А справа от него в два, три ряда стояли у пирса какие-то
длинные, узкие суда с маленькими домиками посредине, очень похожие на
спящих китов.
Шторм сильно вскидывал их, встряхивал, волны перехлестывали суда, и
яркие красные и белые огоньки на носах и домиках посредине тоже
раскачивались в такт ударам волн. Стальные канаты, державшие их, надрывно
скрипели. Вот-вот, казалось, оборвутся.

Брызги тут же замерзали на досках пирса, и отец с Маринкой то и дело
поскальзывались на ледяных наростах. Маринка боялась упасть вниз, в
шипучие, клокочущие волны, но рядом был отец, и его железная рука до боли
сжимала ее ладонь. Отец остановился возле одного спящего кита. У трапа -
легкой лесенки, перекинутой с пирса на спину этого кита,- стоял, кутаясь в
полушубок, матрос с пистолетом-автоматом в руках.
Отец подошел к нему.
- Я сейчас, подожди! - заглушая свист ветра, крикнул отец на ухо
Маринке и торопливо пошел по вздымающемуся и падающему трапу.

Ветер дул в лицо. Маринка съежилась и повернулась боком к заливу. К ней
подошел матрос в полушубке и ушанке, взял ее за руку, и Маринке сразу стало