"Анатолий Мошковский. Не погаснет, не замерзнет " - читать интересную книгу автора

спать. Они укладывали ее, она быстро засыпала, а когда просыпалась утром,
они уже ходили по комнате, точно и не ложились.
- Хорошо,- сказала Маринка,- лягу.
Но отец, кажется, не слышал ее. Он все смотрел в свое окно, как будто
там было что-то интересное. А там не было ничего, кроме ветра, темных сопок
и туч. Иногда вспыхивал прожектор, и на вершинах сопок был виден снег,
потом полоса света исчезала, и за окном становилось еще темней и неуютней.
- Папа, чего ты все смотришь туда?
После того как мама слегла в больницу и ее увезли лечить на юг, отец
был какой-то странный: редко смеялся и ходил по паркетному полу, точно по
скользкому льду.
- Просто так,- сказал отец.- Шторм начинается, ветер большую волну
разгонит... Ну, дочка, раздевайся.
- А плохо, что волны?
Отец повернул к ней худое лицо, подошел к маминому столику и потеребил
на коробочке с духами красный хвостик.
- Почему же плохо? Хорошо.
У отца всегда все было хорошо. И даже этот ветер, с хрустом давящий
на стекла, и шторм, и хождение по комнате - это тоже хорошо. Хотя бы раз
отец рассказал о чем-то грустном и невеселом, ведь иногда этого так
хочется. Даже вот маму увезли, на много месяцев увезли от Маринки, больную,
с измученными глазами, увезли на юг, а отец и не пожалел ее при Маринке, не
сказал, что без мамы им так плохо...

Эти мысли пришли ей в голову, когда она уже засыпала. Ей приснилось,
как они с отцом однажды лазили на крутую Маячную сопку и как мама ругала его
за то, что он мог там простудить Маринку. Потом с сопки покатились камни,
рассыпаясь и превращаясь на лету в зайцев и волков, и те разбегались в
стороны. Затем с воды поднялась чайка, крик-мула, внезапно стала реактивным
самолетом, и он с расхаянным свистом пронесся над их домом. А потом ее отец,
нысокий и строгий, стоя на подводной лодке, махнул рукой, и лодка начала
медленно погружаться в море. Вот уже он по грудь стоит в воде, по плечи, вот
уже одна голова в фуражке с золотым крабом видна Маринке. А потом исчезла и
она, все смешалось, исчезло, утонуло... Проснулась Маринка внезапно от
легкого, чуть слышного скрипа паркета. Было совсем темно, окон не видно, и в
этой темноте кто-то все ходил и ходил.
- Па!.. - слабо позвала Маринка.
Шаги раздались ближе, и вот уже над самым ее лицом склонился кто-то
большой и темный, и мягко прозвучал голос отца:
- Что ты, Маринка?.. Надо спать... Спи.
- Хорошо,- сказала она,- буду спать, только ты не ходи в темноте.
- Не буду.
Маринка услышала, как отец раздевается, повернулась па бок и опять
уснула.
И все же уснула ненадолго. В комнате что-то стукнуло. Она открыла
глаза. В передней горел свет, и тонкий лучик, пробившись сквозь щель
закрытой двери, разрезал комнату надвое.
Маринка вскочила, спрыгнула в ночной рубашке на пол и открыла в
переднюю дверь. Отец стоял в короткой меховой куртке и надевал фуражку.