"Тони Моррисон. Жалость" - читать интересную книгу автора

с душой, с выдумкой, веселая как пташка. Н-да, веселая. Была. Потеряв трех
подряд детей, умерших во младенчестве, а потом пережив трагедию с Патрицией,
их пятилетней малышкой, будешь тут веселой! И бдения на лугу у маленьких
могилок не помогают: будто пеплом невидимым вся подернулась - не смоешь его
слезами-то, не сотрешь. Но не жалуется, работает по-прежнему. В домашние
хлопоты даже еще и с большим рвением окунулась, а когда Джекоб уезжает по
делам, как, например, сейчас - с кем-то о чем-то договориться, кому-то дать
в долг, с кого-то получить, - он может не сомневаться: дома все будет в
лучшем виде. Ребекка с двумя ее помощницами надежна, как ход небесных сфер,
и устойчива, как каменная насыпь. Потом, опять-таки, здоровье и возраст пока
еще на их стороне. Он уверен: у них еще будут дети, и хоть один - лучше бы
мальчик - выживет и преуспеет.
Десерт (пюре из яблок с орехами) оказался получше, так что, когда
д'Ортега в принудительном порядке потащил гостя осматривать имение,
настроение у того несколько поднялось, позволив ему уже непредвзято
восхищаться. Туман рассеялся, и погода давала теперь возможность в деталях
оценить качество постройки и состояние телег, табачных сушилен и бочек (в
идеальном порядке аккуратно составленных штабелями), ледника для мяса,
доильных клетей, прачечной и кухни. Все надворные строения, за исключением
кухни, обмазаны глиной и побелены. Размерами чуть поменьше хижин для рабов,
зато куда лучше по состоянию и отделке. Существа вопроса, то есть того,
зачем, собственно, была условлена эта встреча, разговор все еще не касался.
Пока что д'Ортега лишь красочно и подробно описал напасти и несгодья,
лишающие его возможности должным образом расплатиться. Но как он собирается
возместить кредитору недоплаченное - это все еще не оглашалось. Впрочем,
представшие взгляду Джекоба испятнанные, поеденные жучком табачные листья не
оставляли сомнений в том, что предложит д'Ортега. Рабов, что же еще.
Джекоб стал отнекиваться. Ферма у него скромная, а торговля добавочных
рук не требует. Ему людей и селить-то негде, да и занять нечем.

- Да ну, смешно! - отозвался на это д'Ортега. - Их же продать можно! Вы
что, не знаете, почем они на рынке?

Джекоб поморщился. Живой товар не по его части.
Все же по настоянию хозяина потащился за ним следом к низеньким
навесам, где работники предавались дневному отдыху, который д'Ортега
прервал, приказав им (их там дюжины две собралось, не меньше) выстроиться в
шеренгу. В ней оказался и мальчик - тот, что поил Регину. Вдвоем пошли вдоль
ряда, стали смотреть. Д'Ортега рассказывал об их дарованиях, сильных и
слабых сторонах, однако насчет шрамов и струпьев, которые подобно набухшим
венам исполосовали у многих кожу, помалкивал. У одного на лице даже выжжено
тавро - так по местным законам полагалось клеймить раба, который вторично
поднял руку на белого. Женщины смотрели холодно, обратив взгляды куда-то в
иные времена и пределы, как будто их тут и вовсе нет. Мужчины уставились в
землю. Лишь изредка, улучив момент, когда, как им казалось, на них не
смотрят, постреливали глазами - искоса, хмуро, но, главное, изучающе, и
Джекоб понял: они со своей стороны оценивают людей, которые оценивают их.
Внезапно Джекоб почувствовал в желудке что-то странное. Табачный запах,
который, когда он приехал, был таким приятным, теперь вызывал тошноту. Или
это как-то связано со сладким рисом, с жареной, моченной в патоке свининой?