"Дэвид Моррелл. Рэмбо" - читать интересную книгу автора

его описание полиции штата. Скажи, я хочу, чтобы его идентифицировали как
можно быстрее. Потом взгляни, не соответствует ли он какому-нибудь
описанию в наших досье. У него нет ни работы, ни денег, но выглядит он
упитанным. Я хочу знать, как ему это удается.
- Значит, вы решили пойти на обострение, - сказал парень.
- Ошибаешься. Это не я решил.


Глава 8


В кабинете мирового судьи стоял кондиционер. Время от времени он
жужжал и погромыхивал, и так сильно охлаждал воздух, что Рэмбо начал
дрожать. На человеке за столом был просторный голубой свитер. Его звали
Добзин, о чем свидетельствовала табличка на двери. Он жевал табак, но,
увидев Рэмбо, перестал.
- Ну, будь я... - сказал он, скрипнув вращающимся креслом. - Когда ты
мне звонил, Уилл, ты должен был сказать, что в город приехал цирк.
Ну началось. Везде одно и то же. Всегда. Дело принимало поганый
оборот, и он понимал, что ему следует уступить, иначе эти люди могут
причинить ему массу неприятностей. Однако ж ему снова швыряют в лицо
дерьмо, снова не дают житья, и будь он проклят, если снова смирится с этим.
- Послушай, сынок, - сказал Добзин. - Я должен задать тебе один
вопрос, я просто не могу его не задать. - У него было очень круглое лицо.
Когда Добзин говорил, он языком запихивал табак за одну щеку, отчего она
вспухала. - Я вижу ребят по телеку, они демонстрируют, бунтуют и вообще...
- Я не хожу на демонстрации.
- Интересно, у тебя не чешется от волос шея?
Всегда они спрашивают одно и то же.
- Раньше чесалось.
Добзин почесал бровь, обдумывая свой ответ.
- Да, наверное, ко всему можно привыкнуть, если, конечно, очень
захочешь. А борода? Чешется под ней в такую жару?
- Бывает.
- Тогда зачем ты ее отрастил?
- Мне нельзя бриться из-за раздражения на лице.
Стоявший у двери Тисл, хихикнул.
- Погоди секунду, Уилл, быть может, он говорит нам правду.
Рэмбо не устоял перед искушением.
- Нет.
- Тогда зачем ты все это сказал?
- Надоели вечные расспросы насчет бороды.
- А почему ты отрастил бороду?
- У меня раздражение на лице и мне нельзя бриться.
Добзин словно получил пощечину.
- Ну, пожалуй, я сам на это напросился, - сказал он через некоторое
время, медленно растягивая слова. - Верно, Уилл? - Он коротко хихикнул. -
Взял и сел в лужу. Это уж точно. Да, да. - Он пожевал табак. - Так какое у
тебя обвинение, Уилл?
- Их два. Бродяжничество и сопротивление аресту. Но это для начала,