"Сергей Морозов. Офицер. Сильные впечатления" - читать интересную книгу автора

- Все, о чем ты говоришь, отвлеченные рассуждения. Ты любишь
философствовать, - неясно прошептал он. - Да, ты другая. И мне никто не
нужен, кроме тебя. Ты даешь мне то, о чем я и мечтать не мог. Мне почти
сорок лет, я устал от двойной жизни. Мне хочется, чтобы у нас с тобой все
получилось...
Она отстранилась от него. Теперь она не чувствовала ничего, кроме
пустоты. Вернее, чувствовала, что обязана вернуть далекой Оксане ее мужчину,
который сделался любовником очередной случайной женщины, хотя и уверяет, что
та едва ли не воскресила его из мертвых, сделала самым счастливым человеком
на земле. Нет, Маша не станет строить своего счастья на несчастье другой.
- Волк, - сказала она как можно спокойнее, - я тебе не подхожу. Ты
из тех мужчин, которым нужна женщина, способная посвятить мужу всю свою
жизнь... Мне кажется, что именно такой женщиной старалась стать твоя Оксана.
И еще станет! А я просто неспособна на это.
- Нет, - не менее спокойно возразил он и коснулся кончиками пальцев
ее дрогнувших губ, - мне нужна именно ты. Я так хочу. Хочу тебя.
Ох уж эти мужчины! Уж если они чего возжелали, то будут хотеть - хоть
ты тресни. Ничто их не отвратит. Вот и Волку вздумалось возжелать Машу. Ту
самую Машу, которая с детства была неблагодарным и своевольным созданием.
Она портила кровь папе и маме, которые всего-то и мечтали, как только о том,
чтобы девочка выросла воспитанной и культурной. Ту самую Машу, которая
восстала против мужа, разъезжавшего с охраной на пресловутом серебристом
"БМВ" и не мечтавшего ни о чем другом, как только о том, чтобы сделать ее
жизнь красивой и счастливой, а она - нечего сказать, отблагодарила -
родила мертвого ребенка!.. И вот теперь Маша делала все возможное, чтобы
отвадить от себя полковника, а тот... все еще хотел ее.
- Ты не мыслишь себя без армии. Ты решил посвятить себя войне. А я
жить не могу без своей работы, - заявила она, отстраняясь от его руки. - К
тому же я никогда не смогу привыкнуть к войне, как привык к ней ты. Я ее
ненавижу, я...
- Нет, - по-прежнему спокойно возразил он, - ты тоже привыкла к
войне. Только войну ты ведешь с самой собой.
Маша сделала вид, что пропустила мимо ушей эту последнюю реплику,
которая на самом деле чрезвычайно ее уязвила.
- Я, конечно, уважаю твою преданность армии, - забормотала она. - Но
жертвовать жизнью в наше время и ради разложившегося государства -
все-таки, согласись, выглядит и странно, и дико. Особенно, в этой войне...
Он хотел что-то сказать, но она была так взволнованна, что нетерпеливо
прижала ладонь к его губам. Он улыбнулся.
- А вот интересно, - продолжала Маша, - ты, который так привык
воевать, ты бы смог уважать мою преданность журналистике, мое призвание?
Кажется, ей вовсе не нужно было, чтобы он отвечал. Но он ответил.
- Я понимаю тебя, а это больше, чем просто уважение.
И снова улыбнулся, а она взглянула на него почти враждебно.
- Кроме того, - добавил он, - ни государство, ни моя служба, ни даже
эта война никак не связаны с тем, что я чувствую к тебе. Ты - моя душа. Вот
и все.
Вот и все... Маша досадливо поморщилась. Что правда, то правда - если
уж мужчины что-то вобьют себе в голову, то потом этого ничем не выбьешь.
Тут, наверное, повинна физиология. Они склонны загораться. Сначала