"Сергей Морозов. Офицер. Сильные впечатления" - читать интересную книгу автора

решить, как поступить... Только не сейчас, когда ты так взволнованна.
Немножко попозже...
Но разве Маша уже давным-давно все не взвесила? Взвесила. Взвешивала. В
том числе и себя... Разве она не исследовала себя в зеркале, наблюдая, как
заплывают жирком ее когда-то прекрасные голубые глаза, как нос
проваливается, исчезая между раздобревшими щеками, как свинячьи складки
формируются вокруг подбородка? Разве она ослепла, чтобы не заметить, что
груди превращаются в бурдюки с жиром, а талия давно слилась с тяжелыми
бедрами Гаргантюа? Она уже и не помнила, что когда-то ее щиколотки были
изящными и тонкими, словно у антилопы, а теперь не пролезают в стандартную
обувь, и приходится покупать белье, которое годится разве что для слонов...
Даже самые плюгавые и никудышные мужики не засматриваются на нее на улице, а
это - последний признак того, что она безнадежно деградировала... Словом,
все, что ей оставалось: или наглотаться какой-нибудь убойной дряни, или,
целыми днями сидя перед телевизором, превращаться в один огромный кусок
сала.
Впрочем, что касается бесконечного сидения перед телевизором, то нечто
ценное в этом было. Зерно надежды, которое заронила в ее душу Рита Макарова,
проросло, и желание сделаться тележурналисткой жгло ее, словно мучительный
внутренний огонь. Теперь-то Маша доподлинно знала, чему именно она хотела бы
посвятить свою жизнь.. Оставалось лишь превозмочь собственную натуру и,
оторвавшись от телевизора и жратвы, заняться любимым делом.
- Мария, доченька, - говорила мама, механически прихорашиваясь перед
зеркалом, - прежде всего, ты должна понять, что тебя беспокоит на самом
деле. Если ты мне расскажешь об этом, то я, может быть, смогу тебе помочь...
Она заботливо подправила выбившуюся прядку, подкрасила губы и
подрумянилась.
- Бедненькая моя, - сокрушенно сюсюкала она, даже не глядя в сторону
дочери, - ты должна мне рассказать. Я попробую тебе помочь.
Она была поглощена исключительно собственной персоной. Как Маша могла
объяснить ей, почему она ненавидит жизнь, в которой каждое ее движение
контролируется мужем - мужчиной, у которого один ответ на все ее жалобы.
Чтобы почувствовать себя счастливой, помимо сексуально-гимнастических
упражнений, она нуждалась в каком-то деле. А от Эдика она слышала одно.
"Отстань от меня со своим геморроем!" - чуть что ворчал он.
- У меня идея! - сказала мама. - Тебе нужно заняться большим
теннисом. Ты быстро войдешь в норму. К тому же там общество. Ты встряхнешься
как женщина... Но сначала, - продолжала она, - тебе нужно показаться
хорошему специалисту. Он пропишет тебе какие-нибудь хорошенькие пилюльки,
которые поумерят твой аппетит. Поверь, существуют такие пилюльки, от которых
ты за три месяца сбросишь тридцать килограммов!
Хотя мама старалась держать себя в руках и говорить с дочерью как можно
спокойнее, чувствовалось, что и она на грани срыва. Какое уж тут
спокойствие, если дело идет к тому, что этот чертов зять наглец Эдик начнет
демонстративно пренебрегать ее родной дочуркой, поскольку та разжирела и
подурнела.
Между тем раздался звонок в дверь, и мама поднялась, чтобы открыть.
Пришла Катя. Вопли ее отпрыска они заслышали еще в комнате. Слава Богу,
старшая дочка была в детском саду, и теперь Катя энергично кантовала коляску
с малышом, который мгновенно успел отодрать от стены в прихожей клок обоев.