"Сергей Морозов. Офицер. Сильные впечатления" - читать интересную книгу автора

взглянула на себя в зеркало и с удовлетворением отметила, что вид у нее что
надо - слегка шальной и бравый. Кроме того, ее кожа излучала то особое
счастливое сияние, которого она не наблюдала уже Бог знает сколько времени и
к которому, кстати сказать, так чувствителен телеобъектив. Последнее, что
она сделала, это извлекла из сумочки очки в модной оправе и бережно
водрузила их на нос. Теперь она была в полной боевой готовности.
- Тебе приходится носить очки? - поинтересовался наблюдательный
полковник.
- В них простые стекла, - объяснила Маша. - Мне посоветовали
появляться в них на телеэкране. Якобы это работает на мой имидж. Я в очках
выгляжу не то интеллектуалкой, не то дурочкой. Харизма, словом. Это
цепляет... Может, они и правы.
- Так значит... - укоризненно покачал головой полковник, и она
вспомнила, что именно близорукостью оправдывала перед ним свою
невнимательность.
Он встал и порывисто обнял Машу.
- И зачем ты только притворялась? Мы могли бы уже столько времени быть
вместе!
Маша обернулась, чтобы взглянуть ему прямо в глаза.
- Зачем?.. Зачем?.. - восклицала она, колотя своими кулачками в его
железную грудь. - Да затем, что все это время я еще могла быть свободной от
гадкой и мучительной роли любовницы женатого мужчины! Вот зачем! - выпалила
она.
- Даже не дав мне возможности... - вздохнул он.
- Ну ничего, ничего, - тихо проговорила Маша. - Теперь-то у тебя
есть все возможности. Есть свобода действий. А вот у меня...
- Что? - снова вздохнул Волк, словно досадуя на собственную
непонятливость.

x x x


...Когда Маша начала свой сегодняшний репортаж, находясь над той самой
лощиной, где Рому Иванова разорвало пополам, она заметила неподалеку от
телекамеры Волка. Упершись в бока крепко сжатыми кулаками, полковник
внимательно следил за каждым ее движением. Между тем она уже решила про
себя, что ни за что не будет произносить тех напыщенных гневно-пламенных
слов, которые были заготовлены для нее начальством в качестве заупокойного
комментария по поводу гибели звукооператора. В соответствии со сценарием ей
полагалось скорчить на лице выражение оскорбленной журналистской невинности,
которое, по мнению начальства, должно было способствовать возбуждению бури в
кругах отечественной и зарубежной общественности. Между собой они называли
подобные репортажи "ТАСС уполномочен заявить". Эдакая сухая и голая
информация, горькая правда-матушка, скупые факты и цифры, за которыми
телезритель должен был угадать большую человеческую трагедию. А главное,
побольше металла в голосе и каменное лицо... Итак: нашего Рому разорвало
гранатой. Вот они - бурые пятна на пыльных лопухах...
Вместо металла и камня, как, впрочем, и голой информации, объектив
телекамеры уперся в распухшее от слез лицо Маши, которая вдохнула в себя
побольше воздуха, чтобы начать репортаж, но говорить не смогла, а только