"Фотина Морозова. Заглохший пруд" - читать интересную книгу автора

И правда, дивный ребенок был этот Клаус Дамменхербст! Но не подумайте,
что был он тих и благонравен, точно ангел, никогда не бегал, не кричал, не
рвал одежду, забираясь на деревья, и не дрался со сверстниками - всего этого
хватало в избытке. Но, помимо того, что-то еще в нем присутствовало -
какой-то неведомый замес или, не исключено, примесь - что заставляло его
выискивать в облаках и потеках дождя на стекле черты лиц обитателей
неведомого царства и часами наблюдать в своем воображении свободно
рождающиеся подробности этого мира, а точнее, миров... Что взрослыми
расценивалось как бездельничанье.
Взрослых занимали иные заботы. Им требовался добрый урожай, в первую
очередь урожай и еще урожай, и чтобы дождь не дал пшенице сгореть на корню,
а ведро не дало ей сгнить, и чтобы в доме был достаток - и тогда можно от
всей души поблагодарить в молитве Бога и попросить у него новых благ. И к
чему другие миры и места, когда можно столь надежно существовать здесь?
Посреди ночи, встав с постели (не излишне отметить, что спал он на
сундуке, тогда как единственная в доме кровать, похожая на глубокий ларь,
отводилась родителям), Клаус поспешно оделся. Цезарь как будто бы еще не
лаял. В глубине двора черной глыбой громоздилась его будка, не звякала цепь.
Мальчик уселся рядом с будкой, завернувшись в отцовскую куртку, чтобы
упастись от росы, и задремал.
Времени прошло ровно столько, чтобы увидеть один сон - ведь не спать
целую ночь, что ни говорите, а в детстве это слишком долго! Пробудился Клаус
не от лая собаки, в эту минуту особенно остервенелого, а от того, что перед
ним по земле проскользнуло какое-то маленькое существо, высотою, должно
быть, не больше кошки. По ощущению, однако, оно не напоминало никакое
животное: от тех исходит тепло, от него - холод. Но что-то сходственное с
животным было в нем: взгляд Клауса, еще сонный, удержал расплывшийся по
воздуху в полосу от быстроты бега огненный блеск зеркально-бесстрастных
крохотных глаз.
Словно получив прутом по икрам, Клаус подпрыгнул и бросился в дом.
Наутро, пробудившись под одеялом, куда вчера он, полностью одетый,
забился с головой, Клаус не стал рассказывать родителям о ночном похождении,
стыдясь своего испуга - и того, что он так и не изловил нарушителя
спокойствия. Он тут же подумал разыскать возле будки следы, указывающие на
то, кем должно быть неведомое существо.
Как назло, все утро отец и матушка вперебой нагружали его
разнообразнейшими поручениями. Так что, когда Клаус наконец выбрался к
собачьей будке, солнце стояло высоко. Под сенью ореха было зелено и
безветрено. Цезарь лизнул маленького хозяина в щеку. Мальчик прежде охотно
играл с собакой, но сейчас ему было не до игры: он искал следы... Какое
разочарование! Следы, если ночной гость таковые оставил, были затоптаны
курами и коровами, да и Цезарь, неуклюжими мохнатыми лапами, внес свою
лепту. В сердцах Клаус ударил кулаком по земле и вскрикнул: что-то впилось
ему в ладонь. Что-то, горящее в лучах солнца таким же точно красноватым
светом, как и глаза ночного существа.
Не веря себе, Клаус осторожно сжимал пальцами крошечную корону красного
золота. Она казалась изготовленной из тончайшей золотой проволоки - так
тонка и нежна, что, мерещилось, ее можно смять легким прикосновением - но на
деле так прочна и тверда, что ее зубец пропорол мякоть едва не до кости.
Посасывая рану, Клаус вертел перед глазами изумительную вещицу, и боль его