"Ефим Иванович Морозов. Рассказы о котовцах (про войну)" - читать интересную книгу автора

Комбриг отпустил командиров. Однако не успели они дойти до рощи, как
услышали его команду:
- Командиров полков ко мне!
Ульрих и Криворучко вернулись. Замкомбрига Ульрих в эти дни командовал
еще и первым полком вместо раненого Михаила Нягу.
Котовский развернул карту и поглядел на Ульриха:
- Сейчас же пошли эскадрон Скутельникова вот сюда! - Он указал место на
карте. - Там пылит не то обоз, не то пехотная колонна. Наша пехота еще
позади, стало быть, пусть проверит и действует по обстоятельствам.
Криворучко пристально поглядел в бинокль:
- Та цэ ж ти сами петлюровцы, що ушли из наших рук пид Кульчинами! Боны
сами! Дозвольтэ мэни потолковать з ными, товарыш комбриг!
Котовский, не ответив, обратился к Ульриху:
- Выполняй, командир, не теряй время!
Ульрих сделал карандашом пометку на своей карте и побежал в рощу. А
через две-три минуты эскадрон Скутельникова и взвод пулеметных тачанок
вынеслись из рощи, пересекли дорогу и скрылись в солнечном мареве.
Криворучко тоскливо поглядел вслед уходившему эскадрону и насупился.
- Да будет тебе, Николай Николаевич, - усмехнулся Котовский. - Полк
Ульриха сегодня дежурный, ему и карты в руки!
- И я в картах разбираюсь, - вздохнул Криворучко. - Ас петлюровцами я
бы лучше добалакався, чем Скутельников. Он молдаванин и по-украински не
очень-то кумекает.
Котовский откинул голову и рассмеялся:
- Не переживай, командир. Где Скутельников не доберет словами, так
растолкует на саблях. На этот счет он у нас мастер...


2


В роще тем временем бойцы поочередно напоили у ручья лошадей, задали
корм и расположились отдыхать на траве, в тени деревьев.
Шумно и весело было только в эскадроне Девятова.
Здесь совсем еще молодые бойцы осаждали Христоню со всех сторон,
упрашивая рассказать им что-либо о боевом прошлом бригады, о ее бойцах и
командирах.
Христоня, недавний чабан аккерманских помещиков, в кавбригаду
Котовского пришел с отрядом красных партизан, теснимых румынскими войсками
из Бессарабии. Невысокий, широкоплечий, черный как цыган, Христоня всегда
искрился избытком веселья, сыпал шутками-прибаутками.
Но в эти минуты, после злополучного купанья в канаве, Христоня был не в
духе и рассказывал неохотно, все больше о конях. Скрестив по-турецки ноги,
он сидел в одних исподниках на разостланной шершавой попоне и с досадой
поглядывал то на развешанные на ветвях мокрые галифе и гимнастерку, то
косил смешливым глазом на свою конягу, которая беспечно мотала головой и с
наслаждением жевала душистый овес, засыпанный в конскую торбу.
- Кони, они разные бывают, - вздохнул Христоня после небольшой паузы. -
Орлик комбрига, например, умнее иного человека. Даже когда лакомится
вишней, так непременно выплевывает косточки, не говоря уж о сливах или