"Ефим Иванович Морозов. Рассказы о котовцах (про войну)" - читать интересную книгу автора

- Побереги лошадей, командир, - ответил Котовский, глядя в бинокль
вслед убегающим. - Все равно далеко не уйдут. Или угодят в руки Примакова
[В. М. Примаков - начальник кавалерийской дивизии червонных казаков,
действовавшей левее кавбригады Котовского.], или снова выйдут на нашу
дорогу.
Из Кульчин котовцы повернули на запад, освободили Теофиполь и Ямполь, а
на заре, по холодку, двинулись следом за противником по дороге на Кременец.
Краем дороги плыли зреющие поля, рощи и сенокосные берега прохладных
речушек. Позади в облаках горячей пыли скрипел и стонал огромный обоз
бригады - с овсом, снарядами и черствыми ковригами хлеба.
Над походной колонной из конца в конец стоял неумолчный гомон: о чем
только не толковали между собой бойцы и командиры! Рассказывали о том, что
пишут из дому и что отписано родне, повествовали, кто и как отличился в
ночной разведке, кому какое досталось оружие или седло во вчерашних конных
атаках, но больше всего толковали о конях, добрая треть которых уже вышла
из строя, а пополнения не было. Особенно разгорелись страсти в третьем
эскадроне первого полка, во взводе Максима Котельникова по прозвищу
Яблочко. Здесь красноармеец Тудор Христоня после недолгого спора о том,
как лучше добыть коня, подъехал к вахмистру Митрюку вплотную и, сбив
фуражку на затылок, промолвил:
- Я говорю хлопцам, что каждый котовец, ежели он только красный кэлэраш
[Кавалерист (молд.).], а не хоц де кай [Конокрад (молд.).], должен достать
себе коня ночью в разведке или в засаде.
Правильно я толкую, вахмистр?
- Почему ночью? - воззрился Митрюк на Христоню. - Настоящий гайдук
должен добыть себе коня в бою, а не в засаде.
Мнение вахмистра горячо поддержал взводный Сорочан:
- Это верно, приетен [Друг (молд.)]. Конь, добытый в засаде, не делает
чести гайдуку.
После небольшой паузы Христоня оживился вдруг, поглядел с презрением на
прижатые уши своей норовистой лошаденки, доставшейся ему после рослого
коня, убитого под Мезенцами, и с жаром воскликнул:
- Никудышный я буду котовец, ежели только не добуду себе настоящего
скакуна! Не могу я больше ездить на этой брыкливой козе! - И в
доказательство своей правоты он энергично дал шпоры черной горбоносой
киргизке.
То ли Христоня переборщил, то ли коняга не ожидала такой "щедрой ласки"
от своего хозяина, как вдруг свершилось такое, от чего бригада во все
глаза уставилась на Христоню.
Неказистая с виду "киргизка", получив шпоры, взбрыкнула, словно ее
ужалил тарантул, вырвалась из строя, бросилась в сторону с дороги и, низко
опустив голову, во весь дух понеслась по прямой через скошенный луг,
намертво закусив удила. Христоня уперся ногами в стремена, со всей силой
натянул поводья, силясь осадить лошаденку, да не тут-то было! Промчалась
его коняга саженей с тридцать и со всего маха врезалась в обшарпанный
стожок сена. Верхушка стожка взлетела в воздух, словно в него пальнули из
пушки, а нервная скакунья осела на задние ноги и ошалело замотала головой.
Христоня на глазах изумленной колонны перемахнул через стожок кверху
шпорами и словно куль с мукой шлепнулся в канаву с водой.
- Во-во, гада какая! - взревел Христоня, вылезая из канавы и призывая в